Невольница мира. Сборник стихов - [5]

Люд честной идет крестным ходом —

Это Рождество, слышишь звоны?

Матушка Москва! — Нам зелёный.

IV. ПРОВИНЦИЯ

Забуду смешное шуршанье столичных причуд

И россыпь неоновых звёзд на ночном развороте

Благие желанья нелепых свершений не ждут,

Тревога угаснет на тёмной сникающей ноте.

Свершилось, скупую молитву услышал Господь!

Валдайских лесов принимаю языческий оклик.

В сосновом настое душа растворится и плоть

Готова сменить полинявший от времени облик.

Изменится время — откажется течь невзначай.

В озера луна упадёт, поплывёт, раздвоится…

А утром дымком вдоль дорог воспарит иван-чай,

Года сосчитает кукушка, незримая птица.

РОССИЯ

Били молотом, жали серпом,

Хоронили в колодце слепом

В алом пламени бились сады —

Твой народ поседел от беды,

Когда избы палились дотла…

Только ты удержалась, смогла

И на выжженном поле пустом

Возвела свой бревенчатый дом.

Поутихла о прошлом молва,

Схоронили церквей купола,

Но из самого чрева земли

Купола твои вновь проросли.

* * *

Прости меня, мой город, ясный мой.

Всевышний купола твои озвучил!

И мне столичный гомон не наскучил,

Но на Валдай уеду, как домой.

Там сквозь листву проглядывает Рай,

Сквозит в ветвях туманная полоска,

А вдоль оград горят такие флоксы,

Что, кажется, задуматься пора:

Не их ли брал с собою Одиссей,

Чтоб освещать угрюмый путь к Аиду?

За накипью прибрежной полосы

Миры иные, но пока не видно

Путей и тропок в странные края,

В озерное тугое зазеркалье…

Сегодня я твои приемлю дали,

Российская провинция моя!

* * *

Жасминовым дождём упал рассвет.

Светлеет утро, тает цепь оград.

Ликует жизнь, как будто смерти нет

И бел приствольный круг, и зелен сад.

А мне туда — за темно-синий лес.

Там буду ждать, как первая живая.

Медлительно качнётся свод небес

И засияет мир преображая.

Стволы сойдутся, высохнет роса,

Уймётся ветер, стихнет непривычно.

Между мирами вспыхнет полоса

И упадёт тропинкою обычной.

* * *

То ли ещё в закоулках отыщется

Этих пространств, позабытых и брошенных.

За равнодушие с каждого взыщется!

Думали спрятаться в дебрях всполошенных?

Думали спрятаться? Спятили, спятили!

Плавится горечь в траве чернобыльника…

Кто притаился простым наблюдателем —

Вовсе не лучше вора и насильника!

Родина таяла, Родина плакала.

Вожжи дрожали у странного кучера…

Сгинем, сгорим, пропадём одинаково —

Живы пока, только волею случая.

* * *

Русская провинция. Дымки

За плетнями стелятся легки…

Жизнь течёт размеренно и странно —

Временная скука — постоянна.

Под окном шиповника цветы

С водосбором перешли на «ты»

И теперь толкуют до утра,

Чья скорее кончится пора…

Суетится загулявший люд

Тёмный хмель возводит в абсолют.

Падает монетка на орла —

Льётся самогоночка, бела,

Чтобы незаметно и легко

Улетали души под хмельком.

VACCINIUM MYRTILLUS[2]

Солнце в гору — июль в Валдае.

Нет, не белая, а золотая

На озёрах кайма по краю.

Походи меж корней и кочек,

Где у ног сухостой стрекочет —

Сплошь черника — бери, где хочешь!

Опрокинься Перуну в ноги

В чаще-скопище вдоль дороги,

У затворища на пороге.

Вот корзина полна черникой.

Не аукай, беду не кликай,

Оставайся в тенётах мига.

Но vaccinium соком страсти

Скоро пальцы твои окрасит —

Ты во власти её, во власти…

Где-то храмов маячит отсвет,

Дикой птицы назойлив посвист,

Жгучий зной всё живое косит.

Сон, любитель губить невинных,

Заблудившихся в чащах синих,

Так и манит к своим овинам.

Не подумай, что сказка это:

Вот, косынка на сук одета,

Солнцем выжженная — бесцветна…

Пусть черника тебя умоет

Голубою прохладной кровью,

Пусть зовёт…

Но идти не стоит!

* * *

И плавает, и плавится светило,

Зловещий жар отходит от домов…

Гарь утекает по подземным жилам —

Такое уж стечение дымов.

Мой странный, мой причудливый, мой Бог,

Не вспомнишь обо мне — беда ли, право?

Пылает Альбион, горит восток,

Мелеют реки, высохли дубравы…

По письменам пожаров и дымов

Прочту твою вселенскую тревогу,

И гнев в огне пылающих домов…

Ты справедлив, как подобает Богу!

ВОЗДВИЖЕНЬЕ

Зияет даль. В гнездо забилась выпь.

Свились и растворились в норах змеи.

Покрыла пруд листвы и хвои сыпь

И даже небо заглянуть не смеет

В просветы монастырских тёмных вод,

Где звёзд недавних тлеет отраженье.

Легчайший иней ткань свою плетёт

Из мимо пролетающих мгновений…

Сентябрь. Воздвиженье. Крестом

Восходит крестное знаменье.

Прозрачен лес, и над скитом

Плывёт молитвенное пенье.

* * *

А вечер был велик, как этот мир,

Лишь для него навеки сотворённый.

И падала листва, и длился пир

Лесных созвучий в рощах потрясённых.

И разделив ушедших и живых,

Ложилась тень, подвижная, как время.

Два голубя — те два сторожевых,

И две сосны — старейшие из древних

На страже встали у ночных ворот:

Входите, не забывшие пароля!

Луна полупоклоном позовет,

А остальное не по нашей воле.

* * *

Снова находкой — потерею,

Символом древней поры,

Русских святилищ мистерия —

Боровский храм у Протвы.

Всё берегами исхожено,

Смерена вод глубина…

Боровск — любовь невозможная,

Веры моей глубина.

Венчаны липы молитвами

У монастырской стены.

Я замираю под липами

Невероятной весны.

Светит последними льдинками

Тёмное око воды,

Мысли уходят тропинками

В Божьего рая сады.

* * *

Корявые пути букашек,

Жуков сокрытые ходы,

Штрихи стрекоз и взлёты пташек,

Твои короткие следы…

Витки корней, песок и камни,

Не просто камни — валуны,