Невиртуальная реальность - [27]
Затем угловой судья медленно поднял кулак.
– Парад.
Максим растерянно посмотрел на скамейку. Ванька сидел на полу, обхватив голову руками.
– Белее лебедя! – ревел Кочубей, Приходько нервно мерял зал длинными ногами. Все взоры обратились на главного судью. Он медлил.
Вдруг Леонавичус приподнял маску, улыбнулся, и поднял левую руку с вытянутым пальцем.
– Э муа туше. (Мне удар.)
Кровопусков облегченно вздохнул.
– Атака слева, парад-рипост-контррипост-туше. Один– три, – резюмировал он.
Макс снял маску, прижал гарду к подбородку и трижды отсалютовал Шарунасу.
Улыбаясь, литовец махнул ему, мол, – ерунда.
Все аплодировали. Кто – удаче юного фехтовальщика, кто – благородству Леонавичуса.
Максим плелся назад, к черте. «Задача-минимум выполнена. Хорошо!» – уголки губ приподнялись.
Встал в стойку. Закрыл глаза. Оксана улыбалась ему.
– Прэ? Алле!
«Минутку! Подождите!!» – Макс не успел собраться.
Литовец летел на Максима в фейерверке обманных движений.
Назад!!!
Поздно...
– Атака справа, удар налево. Туше, туше, один – четыре.
«Вот ведь – стерва! Так не вовремя привидится! – Макс зарычал от обиды. – Ладно, еще не вечер, хотя...»
– Прэ? Алле!
Скачок, полувыпад, удар наобум. Шарунас с легкостью парировал и перешел в атаку. Терять Максиму нечего. Отступая, он топнул и имитировал контратаку.
«Ага!» – Атака его, и литовец без обманных движений попытался ударить Макса по голове. Но он-то был готов! Яцек поставил пятую защиту, да так резко, что противник не удержал саблю и она полетела вверх.
– Б-Е-Й!!! – заревел Приходько.
Максим не двигался, заворожено смотря на летящую саблю. Потом он объяснял, что не хотел бить безоружного, хотя, на самом деле, просто растерялся. По правилам, если один из спортсменов выпускает оружие, судья не останавливает бой, пока оно не упадет.
Блям. С лязгом шпага покатилась по полу.
– Альт! – Кровопусков остановил бой.
Леонавичус поднял свою шпагу, снял маску и отсалютовал Максиму. Его тонкие губы расползлись в улыбке.
– Шнурок, шнурок развязался! – закричал сзади Приходько.
Макс посмотрел на свои фехтовальные тапочки. Хм. Все в порядке. «А-а, пистон хочет вставить».
Он посмотрел на судью, поднял руку и опустился на одно колено, развязывал и завязывал шнурок.
– Что ты творишь, Яцек! Отдал ему удар! На тебя ведь вся Белоруссия надеется! Четыре-два, это уже почти победа! А ты в благородство играешь! Нет на войне благородства, – он шипел.
Макс поменял ногу и начал развязывать-завязывать другой тапочек.
– Ну так вышло, Сергей Яковлевич. Не успел, – он виновато объяснялся.
– Эх, Яцек, Яцек, нет в тебе ярости, боевого духа не хватает. Да ты его грызть должен! В глотку ему вцепиться! Не победить, так убить! Не убить, так покалечить! Все. Иди, не разочаровывай меня.
Максим поднялся. На другой стороне дорожки переминался Шарунас.
«У-у-у, гад, истреблю!!!»
Но по-настоящему рассердиться не получалось.
– Прэ? Алле!
Скачок, выпад, обоюдные.
– А-а-а! Ой, ой! Бона, бона, больно! – завыл Яцек-младший.
Удар пришелся по свежему рубцу. Макс танцевал на дорожке. «Гад, козел, приоритеты хочешь? Ну-у, урод, будут тебе приоритеты, щас весь полосатый будешь, как зэк, матрос, зебра! У-у-у, мама тебя не узнает!» – Наконец-то он озверел.
– Прэ? Алле!
Макс сорвался с позиции, бегом достиг Шаруноса и без финтов с силой перетянул его. Литовец со старта Максима понял, чем это пахнет, и думал только о защите. Бесполезно, удар был слишком силен. Клинок литовца переломился, и кусок с визгом полетел к секретарям. Те пригнулись.
– А-а-а! Ек тфою ма-а-ать! – Леонавичус корчился, зажимая левую руку.
Трибуны улюлюкали и свистели. Спортсмены за спиной Макса кричали что-то одобрительное.
Кровопусков подождал, когда литовец поднимется, и начал разбор фразы.
– Атака слева, удар направо, – он повернулся к угловым. – Туше, туше. Два – четыре. Спортсмены, подойдите ко мне.
Они сняли маски, подошли. Шарунас был бледен, тонкие губы закушены.
«Бесится», – подумал Макс.
– Еще один раз такое – проверю нагрудники, – угрожающе загудел судья. – Предупреждения: Яцкевич, за грубый удар, Леонавичус, за ругмат. Все поняли?
Еще бы не понять. Нагрудники никто не надевал, все это знают, и, если он проверит, на этом бой и закончится дисквалификацией обоих. Секретарь записал.
– Счет два – четыре, – ожил динамик. – Яцкевич, предупреждение за грубый удар, Леонавичус, за матерное ругательство.
– Все поняли? – повторил судья.
– Та, понял, – Шарунос тер руку.
– Яцкевич?
Он кивнул.
– На исходные. Закончите бой без смертоубийства.
Максим встал в стойку.
– Прэ?
– Шнурок! Шнурок! – Гриша летел к дорожке.
Яцкевич поднял руку и опустился на колено.
– Смотри, Максимка, – быстро говорил Лапотнев – Это твой шанс. Он не о технике сейчас думает, он отомстить хочет. Иди на приоритеты, увидишь, он ошибется. Только будь хладнокровен. Терпи. Ну все. Удачи.
Тренер ушел. Максим поднялся и встал в стойку. Ну ладно. Обоюдные, так обоюдные.
– Прэ? Алле!
Звон железа.
– Альт!
– Обоюдные атаки. Приоритет, – Кровопусков нагнулся, – слева.
– Прэ? Алле!
Максим прыгнул вперед и стал отступать мелкими шагами, подняв шпагу параллельно дорожке. Литовец осторожно двигался вперед, тем не менее не теряя темп. Макс опустил оружие и быстро побежал назад. Шарунас увидел, что «прямая рука» снята и ринулся, делая обманные движения.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.