Невинная оговорка - [51]

— Ты была прекрасна, — сказал он. — У нас определённо что-то получилось.

Я не была в этом так уверена. Я переживала, что эти фото не совсем подойдут для работы.

— Может нам сделать пару обычных снимков для надёжности?

Он рассмеялся, складывая камеру.

— Ты ничуточки мне не доверяешь, ведь так?

— Нет. Доверяю, правда, — сказала я слишком поспешно. — Я правда тебе очень признательна.

Такси притормозило у тротуара. Финн повесил камеру на плечо и открыл дверь.

— Если погода будет позволять, мы можем сделать пару простых фото возле деревьев у нашего дома. Для твоего успокоения.

Мы проскользнули на заднее сидение и поздоровались с водителем.

— Не то, чтобы я сомневалась…

— Да я просто дразню тебя, — он обнял меня за плечи и притянул к себе.

— Замёрзла?

Мне следовало отодвинуться. Но почувствовав его тепло, было невозможно от него отказаться, оно ощущалось таким необходимым.

— Немного.

Он прижал меня к себе, поглаживая своей рукой вверх-вниз по моей.

— Ты дрожишь.

Водитель посмотрела на нас через зеркало заднего вида.

— Вы, ребята — милая пара.

— Спасибо, — сказала я.

Финн изогнул бровь. Он выглядел довольным, потому, что она подумала, что мы вместе, или потому, что я не поправила её? На самом деле, мне не хотелось поправлять её. Я скучала по таким взглядам, которым она наградила нас, она больше завидовала, чем ревновала. Я всегда получала такие взгляды, когда была с Натаном. От этого приятного чувства и тёплого воздуха от обогревателя, я почувствовала лёгкое головокружение.

Я говорила себе, что мы просто, как актёры в кино. Через несколько минут необходимость в тепле уменьшилась, но появилась другая, менее срочная, но всё же важная потребность. Потому что возбуждение так ощущалось — необходимым. И чем больше его игнорируешь, тем интенсивнее оно растёт. Я прижалась к нему. Всего лишь его рука на моём бедре могла породить фантазии о нём. Как он повалит меня на заднее сидение, потому, что он уже не может себя контролировать. Запустит свои пальцы под моё платье и найдёт меня полностью для него готовой.

Нижняя часть моего тела страдала от внезапного желания.

— Некоторые фото я сделал для себя, — прошептал он мне в ухо. Он просто не мог выбрать худший вариант, чтобы подразнить меня. Мои ноги превратились в желе. — Это тебя злит?

Я проверила, не обращает ли внимание на нас водитель. Она просто обязана была знать, что я замужем. Как что-то настолько существенное и определённое в моей жизни может быть скрыто?

— А что если я скажу, что да?

— Я их удалю. Если ты уверена, что это тебя не… заводит.

Я попыталась скрыть участившееся дыхание.

— Почему это должно меня возбуждать?

— Представь, что я потом буду любоваться ими.

Я повернулась к нему. Наши губы были так близки, ещё чуть-чуть, и они бы соприкоснулись, снова. У его губ был такой цвет, будто они были закалены на солнце, а шёпот был таким мягким. Я не могла перестать представлять, как он, сидя перед монитором, смотрит на мои фото, его член в кулаке. Это должно было вызвать чувство отвращения, но напротив, мои трусики промокли.

— Можешь не отвечать, — сказал он, и машина остановилась у тротуара. — Всё написано у тебя на лице.

Он вышел из машины так, будто ничего не произошло, поддерживая меня под локоть.

— Давай попробуем вот здесь, — предложил он. Несколько деревьев перед зданием образовали коричнево — золотой навес. Прохладный воздух был наэлектризован. Угроза дождя была очевидна, но Финн всё равно достал камеру. В этот раз он не сказал, какую позу мне принять и не прикасался ко мне. Он просто сделал пару крупных планов.

— Нам даже не нужно было покидать наш район, — пошутила я.

Прячась за объективом, он произнёс.

— Прекрати пытаться разрушить моё творческое видение.

— А это помогает тебе, ну ты понимаешь? Когда ты будешь просматривать их позже, один в темноте, ты будешь думать, «О боже, вот эта такая высокопрофессиональная»?

— Ты что, дразнишь меня? — проворчал он с приподнятой бровью.

Улыбка у меня на лице была вынужденной для съёмки, поэтому он не мог догадаться по моему лицу.

— Я…

— Я взрослый человек, не какой-то там подросток, который прячется в подвале от родителей, — сказал он. Щёлк. — Я не ублажаю себя в темноте, если только я не в постели, — сконцентрировавшись на работе, он больше не смотрел мне в глаза. — И мой ответ — нет. Я, чёрт возьми, не могу думать о композиции, пока смотрю на тебя.

Внезапно я почувствовала жар. Он не был нежен. Но и я не была осмотрительна.

Флиртовать с ним было приятно, как бальзам на душу.

— Давай я хотя бы подкрашу губы.

— Нет. Ты мне больше нравишься без неё.

Я уже почти открыла рот, чтобы сказать ему, что съёмка для работы, и с помадой было бы более профессионально, но была прервана раскатом грома. Без предупреждения капли дождя начли барабанить по моей макушке.

— Я думаю, это сигнал для нас.

Он не сдвинулся с места.

— Оставайся на месте.

— Но моя причёска…

— И что? Это то, что нам нужно. Не улыбайся.

Дождь усилился, мелкий дождь перешел в ливень. Через пару минут я совсем промокла, а он всё снимал.

— Твоя камера сломается.

— Постарайся не реагировать на дождь, — он приблизился к моему лицу, убрал пару прядей, которые прилипли к щеке. — Я знаю, это трудно. Просто позволь этому случиться с тобой.