Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе] - [62]

Масоны, согласно автору, еще в XIII в. завязали связи с ассассинами и от «горного старца» восприняли идею убийства монархов. В эту страшную тайну посвящены лишь подлинные тамплиеры — масоны 20 «скрытых» лож, находящихся в разных странах. Что касается легенды о Хираме, то она призвана утаить от непосвященных действительное происхождение ордена. Оказывается, «скрытые» ложи даже… основали Орден иезуитов, который организовал убийство Генриха IV и покушался на жизнь Людовика XV, поддерживали главу восстания в Неаполе Мозаньелло и Оливера Кромвеля. В иезуитских колледжах они обучили вождей 1789 г., убили шведского короля Густава III, чтобы заменить его масоном, спровоцировали штурм Бастилии — места заключения Моле. Главой заговора был герцог Орлеанский, и, хотя он был казнен в 1794 г. по приговору революционного трибунала, якобинский террор и движение санкюлотов были частями все той же всеобъемлющей конспирации. К числу виновных Каде де Гассикур отнес также иллюминатов, мистиков, алхимиков, именуя их всех скопом «тамплиерами-якобинцами». Каде де Гассикур изрекал: «Революция началась взятием Бастилии, потому что Бастилия была тюрьмой Жака Моле… Все статуи королей были низвергнуты, потому что надо было уничтожить статую Генриха IV, стоявшую на месте казни Жака Моле. Здесь тамплиеры должны были воздвигнуть Колосса, попирающего ногами короны и тиары». А разве главный предтеча революции — Руссо не звался Жан-Жаком?⁶

Из антимасонских сочинений читатель мог почерпнуть и массу других неожиданных сведений. Название главной революционной партии — якобинцы — было, оказывается, принято раньше, чем они стали заседать в библиотеке монастыря святого Якова. Оно восходит к имени казненного Великого магистра тамплиеров. Свергнутого с престола Людовика XVI сначала решили содержать в заключении в Люксембургском дворце, но тайная власть добилась, чтобы короля заключили в тюрьму Тампль — старинное здание тамплиеров, столетиями ожидавшее этого знаменательного часа. Когда в сентябре 1792 г. толпа расправилась с арестованными священниками, всюду появлялся таинственный старик с длинной седой бородой, который, убивая свои жертвы, приговаривал, что это месть за тамплиеров. После гильотинирования Людовика XVI незнакомец погрузил свои руки в королевскую кровь и окропил толпу, воскликнув: «Народ французский! Я крещу тебя во имя Якова и свободы!»

Эмигранты-роялисты Море де Понжибо и Мессей отыскали, оказывается, прямые намеки на революцию в предсказаниях Нострадамуса. Они считали, что столь точное предвидение Нострадамуса было попросту результатом его осведомленности. Он уже тогда, 200 лет назад, знал о подготовке секретного заговора, который и привел к революции.

«Предсказания» будущей революции пытались найти и в самих масонских (а также антимасонских) сочинениях XVIII в. К их числу относят появившийся в 1745 г. в Амстердаме анонимный трактат «Разоблачение масонского ордена», напечатанный там же (цитировавшийся выше) трактат аббата Лярюдана «Разгромленные франкмасоны» и даже изданную в 1770 г. социальную утопию — роман Луи-Себастьяна Мерсье «2440 год», в котором будто бы заранее точно описывалось взятие Бастилии. Сюда же зачисляют иногда и известное пророчество Казотта: ведь он тоже был членом тайного общества мартинистов, наверняка связанного с масонами.

Просветители не предполагали, что путь к ликвидации феодального строя вел через полосу кровавой борьбы, в которой трагическая судьба была уготована многим из тех, кто накануне революции мечтал об установлении строя гармонии взамен отжившего свой век монархического произвола и церковного фанатизма. «Пророчество Казотта», рассказанное французским академиком Лагарпом, пожалуй, наиболее ярко отразило это несоответствие ожиданий и суровой действительности. «Это было в начале 1788 г., — рассказывает Лагарп. — Мы были на ужине у одного из наших коллег по Академии, герцога де Нивернэ, важного вельможи и весьма умного человека. Общество было очень многочисленным и весьма разнообразным… Ужин был роскошным, как обыкновенно. За десертом мальвазия придала всеобщему веселью тот характер свободной распущенности, при котором не всегда сохраняется подобающий тон». Гости открыто выражали свое неверие, припоминали язвительные фразы из Вольтера или Дидро по адресу монархов и духовенства. «Все единогласно утверждали, что революция не замедлит свершиться; необходимо, чтобы суеверие и фанатизм уступили наконец место философии; начинали подсчитывать приблизительно возможное время наступления революции, а также кто из собравшегося здесь общества еще сможет увидеть царство разума…

Только один из гостей не принимал никакого участия в общем веселье и даже втихомолку «уронил» несколько сарказмов по поводу нашего наивного энтузиазма. Это был Казотт, человек весьма любезный и оригинальный. Он попросил слова и серьезно сказал:

— Господа! Вы будете удовлетворены. Вы увидите все эту великую, прекрасную революцию, которую так ожидаете. Вы ведь знаете, я немного пророк, и я повторяю вам: вы все увидите ее».

И далее Казотт предсказал своим недоверчивым, иронически настроенным слушателям — и будущему жирондисту Кондорсе, и будущему мэру Парижа Байи, вельможам и знатным дамам, что их ожидает в дни революционного террора. Когда прорицатель дошел до судьбы Людовика XVI, хозяин дома, встревоженный тем, что беседа принимает характер, компрометирующий собравшееся общество, попросил Казотта прекратить свою мрачную игру, зашедшую слишком далеко.