Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе] - [61]

В конце XIX и в начале XX в. властителями дум буржуазного общества становятся проповедники реакционных теорий социал-дарвинизма, расизма, социальной евгеники, неополитики. Иррационалистические школы и направления стали занимать господствующие позиции в буржуазной философии, социологии, психологии. Декадентство в его различных проявлениях стало модой в литературе и искусстве. Оккультизм секретных союзов, расцветавший на той же социальной почве, быстро научился утилизировать идеологические веяния конца века. А в свою очередь каждое из этих веяний внесло лепту в модернизацию древних суеверий, которыми усердно занимались закрытые общества.

Если ранее излюбленным местом, куда фантазия оккультистов помещала существа, наделенные божественным разумом и даром бессмертия, были отдаленные районы Азии, например Тибет, то теперь к ним прибавились леса и пустыни Африки, где еще не ступала нога европейца, поскольку не было в ту пору ни автомобиля, ни самолета. Достаточно вспомнить огромный успех «Копей царя Соломона» Редьяра Хэггарда, появившуюся много позднее «Атлантиду» Пьера Бенуа или роман Джека Хилтона «Потерянный горизонт», которым зачитывалась Америка в годы «великой депрессии». Несметные груды золота, роковые красавицы, завлекавшие европейцев и обрекавшие их на смерть, зловещие жрецы — хранители мрачных вековых тайн — все эти аксессуары колониального романа тесно переплетались с мистическими фантасмагориями оккультных обществ. Автор не одного десятка книг подобного жанра Клод Фаррер еще накануне первой мировой войны опубликовал «Дом людей живых» — нашумевший роман о зловещей группе вампиров, обученных графом Сен-Жерменом продлевать свои годы, высасывая кровь молодых людей, и превращавших свои жертвы в дряхлых старцев.

Фантасмагории

Снова граф Калиостро и месть тамплиеров

Антимасонская легенда, как уже говорилось, уходит своими корнями в легенду, созданную самими ложами, где она, естественно, обросла новыми подробностями и приобрела совершенно иной смысл.

В 1790 г. инквизиционное судилище в Риме занялось рассмотрением дела Калиостро. В свое время на процессе участников «дела об ожерелье королевы» в Париже, учтя снисходительное отношение к нему судей, «Великий кофт» неожиданно объявил себя новым воплощением Юлия Цезаря. На традиционный вопрос, признает ли он себя виновным, Калиостро ответил:

— В одном преступлении — да. Я убил Помпея.

— Я никогда не слышал об этом убийстве, — заявил обвинитель. — Оно, вероятно, относится ко времени другого прокурора— моего предшественника по должности.

Поскольку здесь, на процессе в Риме, можно было лишь усердным покаянием избежать смертного приговора, Калиостро старался изо всех сил. Он выражал полное раскаяние, твердил, что никогда не впутывал в свои дела дьявола, уверял, что он преданный сын католической церкви.¹ Инквизиторы настойчиво допытывались подробностей об учрежденных им ложах «египетского» масонства и вообще о нечестивых союзах. Удовлетворяя любопытство и хорошо поняв пожелания святых отцов, Калиостро сочинил сказку о заговоре против монархов, который составили 20 тыс. масонских лож, насчитывавших 180 тыс. членов. Себя же Калиостро представил главой секретного комплота…

Этой побасенке предстояла долгая и бурная жизнь.

Идея объявить французскую революцию результатом масонского заговора пришла в голову не только Калиостро, попавшему в цепкие лапы инквизиции. Кто знает, не направили ли мысли подсудимого в нужном направлении сами следователи Священного трибунала? Известно, что уже 6 января 1790 г., сразу же после ареста мага, кардинал де Берни, тогда еще посол французского короля Людовика XVI в Риме, сообщал: «Папские власти пытаются определить, не является ли он главой заговора, который имеет целью организацию тайных и масонских лож, повсеместно сеющих дух возмущения и мятежа против старинного образа правления». Правда, тогдашний министр иностранных дел Монморен имел достаточно благоразумия, чтобы хладнокровно ответить Берни: «Во Франции мистерии, порожденные франкмасонством, по-видимому, привели только к разорению нескольких одураченных»².

Впрочем, еще в 1782 г., за семь лет до взятия Бастилии, аббат Ф. Лефранк опубликовал книгу «Тайны революций, разоблаченные при помощи франкмасонства, и заговор против католической религии»³. Тем же аббатом Лефранком была высказана догадка, что уже Реформация являлась следствием «масонского заговора»⁴. Этот вымысел подхватил, например, глава роялистской разведки во время революции небезызвестный граф д'Антре ⁵. А по мере развития революции здравый смысл и хладнокровие были полностью утрачены эмигрантами-роялистами, которые, не желая слышать о подлинных социально-экономических причинах революции, предпочитали усматривать их в чем угодно, вплоть до запоздалого (почти на 500 лет!) «мщения тамплиеров», осуществляемого руками масонского ордена. Сие открытие сделал в 1792 г. один из офицеров эмигрантской армии принца Конде — Ла Токнай, ту же «глубокомысленную» гипотезу в 1794 г. повторил аббат д'Орибо, а вслед за ними и другие. Версия о «мщении тамплиеров» была разработана в книге бывшего масона Ш. Л. Каде де Гассикура (1769–1821) «Гробница Жака Моле». В ней повествуется, что Жак (Яков) Моле из своей тюрьмы (на месте будущей Бастилии) якобы основал четыре ложи, которым поручил отомстить за его смерть и роспуск ордена. После казни Великого магистра, разъяснял Кадеде Гассикур, шевалье Омон и семь тамплиеров, переодетые масонами, собрали пепел сожженных. Ложи дали клятву истребить всех королей династии Капетингов — потомков Филиппа Красивого, ликвидировать власть папы, проповедовать свободу народов и основать «вселенскую республику».