Невидимки за работой - [31]
Вошел высокий, худощавый шатен, тщательно завитой и слегка нарумяненный. Левой рукой он прижимал к груди небольшую книжечку — роскошное издание «Портрета Дориана Грея», а в правой держал четки. Он подошел к дежурной бочком, вихляясь, как лодка без руля, облокотился на конторку и стал перебирать свои четки.
— Что вам угодно, сэр? — спросила девушка.
Молодой человек что-то прощебетал, затем неожиданно громко, так, что слышно было во всей приемной, объявил:
— Меня зовут Дьюи Ивc.
Сделанное усилие, видимо, так утомило его, что он решил этим ограничиться и замолк.
Дежурная подождала минуту, потом осведомилась, к кому он пришел.
Молодой человек встрепенулся и, подарив ее улыбкой, заговорил все так же громогласно:
— Ах, дорогуша, вот в том-то и дело, что я понятия не имею, к кому. Ну, ни малейшего представления не имею. Видите ли, я умираю от желания прочитать кое-что по радио в программе номер три. И я жажду поговорить с кем-нибудь. Вы, наверно, можете указать мне человека, который меня сочувственно выслушает. Меня буквально распирает от невысказанных слов — столько увлекательных тем… Я с восторгом побеседовал бы, например, о лорде Альфреде Дугласе, или о Платоновом «Пире», о стихах Ивена Моргана, или о ханжестве за железным занавесом и о бичевании по эту сторону занавеса, или… ну, да есть уйма, уйма прелестных тем. Вы не находите, что программа номер три — самая подходящая для моего выступления? Я мог бы вклиниться между сарабандой для альтов и флейт и каким-нибудь веселеньким номером, ну хотя бы чтением отрывка из «Цветочков святого Франциска». Тут я был бы в своей сфере, не правда ли?
Дежурная сняла телефонную трубку. Халлес и Чарлтон сидели слишком далеко и не слышали, что она говорила. Разговор был короткий. Затем девушка подозвала курьера.
— Мистер Ивc, вас примет мистер Крикет.
— Мило, мило. Я уверен, что вы мне подобрали приятного собеседника, который меня поймет. Искусного акушера, так сказать, который поможет мне разрешиться… Предчувствую восторг родовых мук. До свиданья.
Он помахал ей рукой и с довольным видом пошел за курьером.
— Ну, вот вам и программа номер три, — сказал Чарлтон.
Опять томительный интервал, не заполненный ничем, кроме усыпляюще-ритмичного движения посетителей от двери и к двери. Потом заветная дверь внезапно распахнулись, из нее появился целый отряд курьеров и, продефилировав через вестибюль, вышел на улицу. За ними следовали четверо мужчин и голубой форме оркестрантов. Они встали по обе стороны двери. В руках у них были трубы.
Разговоры в вестибюле сразу утихли, все выжидательно насторожились. В тишине послышалось гудение автомобиля, остановившегося у подъезда.
В ту же минуту кто-то у входа подал знак, и из внутренних апартаментов появились две величественные фигуры — адмирал и генерал в полной парадной форме. Они прошли вместе через вестибюль и скрылись за входной дверью.
— Инспекторы отделов, — шепнул Чарлтон Халлесу. — А вот и сам Фарси-Бэдд. Должно быть, прибыла какая-нибудь очень важная особа и будет выступать у микрофона. Любопытно, кто бы это мог быть?
Директор в пурпурной мантии доктора прав вышел на середину вестибюля и тут ожидал почетного гостя.
У входа поднялась суета. Появились снова оба инспектора, а между ними шла ослепительная блондинка, великолепно одетая. Она сияла на все стороны бессмысленно-блаженной улыбкой.
Оркестранты подняли трубы к губам, и прозвучала долгая торжественная фанфара.
По вестибюлю пробежал шепот: «Это Мимси Борогоув».
Халлес посмотрел на нее внимательнее. Сперва он не узнал ее. Она шла, переставляя заученным скользящим движением свои прославленные ножки балерины.
— Ах, да, она ведь приехала в Англию сниматься в фильме, — сказал Чарлтон. — Наверно, выступит у микрофона.
Сэр Эдвин Фарси-Бэдд приветствовал гостью низким поклоном и протянул ей навстречу обе руки.
— Ах, — пропищала она, указывая на его мантию, — какой у вас шикарный купальный халат!
Директор слабо усмехнулся, и они исчезли за дверью.
Снова ожидание — и вот наконец к Чарлтону подошел курьер с запиской.
— Это от секретарши мистера Саймона, сэр.
В записке стояло:
«Дорогой мистер Чарлтон, мистер Саймон очень сожалеет, что заставил вас ждать. Его задержали где-то, и он сейчас звонил оттуда, что встретится с вами в шесть часов в ресторане „Гец фон Берлихинген“. Выйдя из Радиоцентра, поверните налево — это за углом, на Таутинг-стрит.
С уважением
Мириам де Грие,
секретарь м-ра Пола Саймона».
— Спасибо, — сказал курьеру Чарлтон и расписался в получении записки. — Знаю это заведение, — бросил он Халлесу. — Это писательский ресторан.
— Писательский?
— Ну да. В здешнем районе у каждого отдела радио имеется свой излюбленный ресторан. Эстрадники ходят в «Веселый крысолов», музыканты — в «Добро пожаловать», актеры — в «Бычий глаз», а писателей, авторов бесед, рассказов и всяких «гвоздей программы» можно встретить только у «Геца фон Берлихинген». В эти места люди ходят добывать себе ангажементы и должности. Существует определенная такса, выработанная по соглашению с союзами, — столько-то бутылок виски, или столько-то сигар, или столько-то ночей любви, — смотря по тому, какая работа или какой ангажемент. Но, разумеется, никто эту таксу не соблюдает. Конкуренция страшная, а у тех, кто набирает людей для радиопрограмм, аппетиты зверские, так что на самом деле цены самые спекулятивные, точь-в-точь как на черном рынке. Ну, да вы сами увидите…
