Невидимая связь - [48]

Ее теплое дыхание шевелило волосы на его груди. Голова была застенчиво опущена, и Дик чувствовал, как напряжена Лейни.

– Все в порядке, Лейни. Понимаю, сколько времени прошло. Мы можем остановиться в любой момент, когда ты скажешь.

– Нет. Я хочу тебя. Хочу коснуться.

Прислонившись лбом к твердым мышцам его груди, она провела рукой по его торсу. От плеча до груди, по тугому напряженному животу и ниже. Он затаил дыхание, но оно вырвалось тихим прерывистым стоном, когда она спустила плавки и сомкнула ладонь на его гордой плоти.

– Любовь, любовь моя…

Он поднял ее и отнес на кровать. Они стали одним целым, сплавленные вместе.

Поцелуй все продолжался. Они не отрывали друг от друга губ, наслаждаясь ощущением собственной наготы. Потом он медленно поднял голову и стал поклоняться ее телу. Осыпать поцелуями горло. Прикусывать нежную внутреннюю поверхность рук и локтей. Он неспешно знакомил Лейни с каждой эрогенной зоной ее тела. Обожествлял груди нежными ласками пальцев и губ. Язык обводил тугие кончики, любовно, осторожно, сводя ее с ума. Он целовал каждое ребро, живот, талию, проникая в пупок языком, лизал бедра, центр, в котором сосредоточился ее жар.

– Я люблю тебя.

Слова достигли ее ушей как раз в ту минуту, когда его губы обжигали ее самой интимной лаской. Она кружилась в водовороте экстаза, страстей, таких же необузданных, как вольности, которые он позволял себе. Он выражал свою любовь губами, зубами, языком, пробуждая в ней желание, пока она не затрепетала. Да, она готова принять его…

Он навис над ней.

– Скажи, если будет больно.

Их глаза встретились и передали тысячи посланий любви, когда он вошел в нее.

– Только не сдерживайся, Дик, – молила она, обвивая его ногами, чтобы глубже вобрать в себя.

Он выдыхал в ее ухо молитвы и проклятия, когда ее шелковая плоть вобрала его до конца и заключила в сладчайшее убежище.

– Лейни, это прекрасно, правда?

– Прекрасно. Совсем как я помню. Только лучше. Гораздо лучше.

Тогда он отдался на волю волн и позволил чувствам вести себя. Они идеально совпадали по ритму и движениям. С каждым выпадом их души, как и тела, обогащались счастьем. Когда настал пик экстаза, они вцепились друг в друга. Смеясь. Плача. Его любовь вливалась в нее исцеляющим зельем, изгоняя все следы страха и вселяя в нее уверенность в его любви.

– Я забыла спросить, как идет процесс, – пробормотала Лейни, лениво выводя узоры на груди Дика и навивая на пальцы упругие завитки.

Они долго лежали, обессиленные любовной схваткой, но наконец встали и пошли проведать близнецов, крепко спящих, невзирая на незнакомое окружение. Когда Дик заметил, что до двухчасового кормления осталось совсем недолго, Лейни объяснила, что теперь они спят всю ночь.

Они вернулись в постель, и Дик нагромоздил подушки у изголовья, так, чтобы можно было полусидеть. Лейни лежала между его ногами. Груди упирались в ребра.

– Сегодня после полудня вынесли приговор.

– И ты, конечно, выиграл.

Его улыбка вышла кривоватой и немного смущенной.

– Не совсем. Его признали виновным в том, что запускал руки в карман компании. Но он отделался огромным штрафом и условным сроком на пять лет. Я, разумеется, опротестовал решение, но втайне был доволен.

– А он действительно был виновен?

На этот раз улыбка была восхитительно сатанинской.

– Еще бы!

Она рассмеялась и прижалась к нему.

– Ты неисправим.

– Но ты любишь меня? – допытывался он.

В ее глазах теперь плескалась любовь. Не грусть, которая всегда их затуманивала.

– Да. Я люблю тебя.

– Я сбиваю с толку свидетеля наводящими вопросами.

Она поползла по его телу и прижалась к губам губами.

– Я люблю тебя. Всем сердцем. И поклялась бы в этом под присягой.

Она поцеловала его, и он, восхищенный ее раскованностью, стал гладить ее спину и попку. И был вознагражден мурлыканьем пробудившегося желания. Но сначала ему нужно было кое-что сказать ей. Поэтому он отстранился и поднял руки на более нейтральную территорию: ее плечи.

– Завтра ты познакомишься с моей семьей.

– Так скоро? – испугалась она.

– Обед по случаю дня рождения матери. Семейная традиция: собирается весь клан, – с деланой беспечностью объяснял он.

– Ты можешь поехать без нас.

Ее страдания были подлинными, и Дик это знал.

– В этом случае мама больше в жизни не станет со мной разговаривать. Она считает, что я запланировал твой приезд с детьми в качестве подарка лично ей. И поскольку я завяз в процессе и не купил ничего другого, ты спасла мою шкуру.

Но вид у нее по-прежнему был встревоженным. Тогда он обнял ее и прижался губами ко лбу.

– Лейни, я так горд, что ты моя жена. Я хочу делить тебя с родными, а их – с тобой. Им не терпится тебя увидеть. Тебя напичкают едой, утопят в вине, осыплют поцелуями, задушат в объятиях. Поверь, тебе слова не дадут вымолвить, а потом начнутся племенные войны за то, кому подержать близнецов первым.

Ее глаза затуманились слезами, но она улыбалась. Лейни не знала той счастливой суматохи, которая всегда творится на больших семейных собраниях, но считала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Я боюсь. Но звучит это здорово. Просто чудесно!

– Это ты чудесная!

Он поцеловал ее, уверяя своим пылом, как и обещаниями, что это тоже правда. Ее реакция тронула и возбудила его, но он хотел, чтобы все углы новой жизни были выметены начисто.