Невеста войны. Спасти Батыя! - [13]

Прежде чем войти в ворота, я не удержалась и остановилась, уставившись, словно баран, на барельефы наверху. Наверху арки по бокам два льва словно шагнули навстречу друг дружке. Размером в один такой большой блок каждый, но вырезаны так здорово, что казалось, вот-вот сойдут с камней и действительно начнут тереться носами.

Мое потрясение было замечено и оценено, хозяин тоже остановился, довольно наблюдая за необычной гостьей. Наверное, лучшего комплимента, чем этот, сделать нельзя, мое молчаливое любование произведением искусства на его воротах было куда красноречивей всяких слов.

Подозреваю, что это тоже сыграло свою роль в распределении жилплощади на предстоящую ночевку. За воротами обнаружилась большая площадка с каким-то бассейном посередине, по-местному это называлось хаус. По сторонам видно вдоль стен самого караван-сарая в два этажа комнаты. Такое я уже видела в Сарайджуке. Гостиница по-средневековому. Вполне приемлемо, особенно если ничего другого нет.

Нам с Анютой отвели большую комнату, даже поделенную надвое, где у стен на каменных ложах постелены одеяла. Тут же появилась то ли наложница хозяина, то ли какая-то родственница, подозреваю, что одно другому не мешало, знаками показала, чтобы следовали за ней. Дальше была небольшая экскурсия по караван-сараю. Воду из этого бассейна можно было брать в любых количествах, носить к себе кувшином, который нам тут же вручили, наливать в большой медный таз, стоявший в комнате, а выливать просто в небольшую ямку на земле в углу все той же комнаты. Все верно, внизу песок, сколько ни лей, все впитает.

Потом девушка показала, будто что-то жует, и ткнула рукой в сторону задней стены. Тоже понятно, там, видно, все ужинают, а большой медный поднос, подвешенный над одной из дверей, подает знак для сбора. Чтобы мы не сомневались, когда это произойдет, девушка, все так же мило и чуть смущенно улыбаясь, показала на начавшее садиться солнце, мол, как только сядет, так сразу и…

Понятно, времени немного, пора приниматься за приведение себя в порядок к вечернему приему.

Кроме нас, в караван-сарае был еще один караван, как мы поняли, встречный, и я действительно вознамерилась вернуть Анюту обратно. Ни к чему мне такая обуза. Но стоило заговорить об этом, как служанка залилась слезами. Сквозь рыдания удалось разобрать, что ей нельзя возвращаться, потому что она сбежала из дома от злого мужа. Закончилось все тем, что, услышав гонг, я махнула рукой и отправилась ужинать. Видно, от нее никуда не денешься…

Но сразу за дверью едва не сбила с ног хозяйку, которая несла нам еду на большом подносе. Все было горячее и в таких количествах, что я усомнилась, не весь ли караван соберется в наши апартаменты. Но девушка жестами показала, чтобы мы ели, и исчезла, как ночное видение. Все верно, здесь не принято, чтобы женщины сидели вместе с незнакомыми и грубыми мужчинами, да еще и такие, как мы.

Ладно, мне и самой не слишком хотелось ловить на себе оценивающие мужские взгляды, к тому же опасно… Анюта так вообще была уверена, что нас ночью непременно изнасилуют и зарежут.

– Анюта, это который по счету караван-сарай, где мы ночуем? Сколько раз тебя за время пути насиловали или убивали?

Я снова предложила вернуться и снова получила в ответ поток слез.

– Хорошо, только тогда вообще замолкни, словно бы безголосая!

Лучше уж общаться с Каримом, чем с этой змеей в женском обличье.

Вопреки своим намерениям оставаться в Белеули на два дня мы не стали, уже на следующее утро погрузили все и отправились вперед. Просто караван-баши встречного каравана сказал что-то про караваны, которые пойдут из Гургенджи и Самарканда, нам надо было к ним успеть. Все верно, чем караван больше, тем надежней. На большой караван не рискует нападать местная мелочь, хотя я сомневалась, что вообще кто-то нападает, слишком пустынно было вокруг.

Утром, наблюдая, как наш новый знакомый ловко затягивает ремни на навьюченных тюках, как он одновременно бережно и властно обращается с верблюдами, а те его слушают, видно, почуяв опытную и сильную руку, я вдруг подумала, что даже не спросила его имени.

Карим, вежливо поинтересовавшийся, как спалось, кивнул:

– Аманкул он. Казах.

– Он навьючивает верблюдов так, словно всегда эти занимался.

Снова взгляд Карима был внимательным и пытливым:

– Ты очень наблюдательна для женщины, Настя. Аманкул хороший погонщик, но на них напали и ограбили караван. Он случайно остался жив…

– Это он тебе сказал?

– Нет, хозяин караван-сарая. Трое из ограбленного каравана сумели доехать до Белеули, а Аманкула бросили в степи, посчитав мертвым. Нельзя ходить всего с несколькими верблюдами, опасно. Если бы не мы, он погиб бы.

– Вон встречный караван…

– Без воды раненому каждый день важен. Ты жалеешь, что мы его взяли?

– Нет. Он ранен?

– Да, у него вывихнута нога, уже вправили и напоили снадобьями. Хозяин караван-сарая благодарил нас за спасение Аманкула, говорил, что за него схватятся в Гургенджи, он много где бывал и много что видел. Я поговорил, не врет, действительно, бывал даже в Каракоруме. Взять бы его с собой…

Я поймала недовольный взгляд Анюты и мысленно погрозила ей кулаком. Но, помня мои требования, служанка промолчала. Вот так! И не сметь раскрывать рот, змеюка подколодная!