Невеста Солнца - [36]

И даже прибавил, окончательно повергнув в изумление Нативидада:

— А знаете, вы могли бы и отпустить их: мы ведь и сами разыщем индейцев.

Розоволицый градоправитель даже подскочил в седле. Что за странный человек!.. Но Нативидад тотчас же стал разглядывать дорогу.

— Что это? Стоянка? Ага! Они и здесь останавливались.

И впрямь, на горной тропинке, которая резко расширялась, образуя нечто вроде круглой площадки, видны были отчетливые следы довольно многочисленного отряда. В одном месте, очевидно, разводили костер, вот здесь закусывали — землю устилали объедки и пустые консервные жестянки. Нативидад торопил ехать дальше.

— Всего удивительнее, что мы до сих пор не видим ни маркиза, ни господина инженера с маленьким Кристобалем.

— Ба, ба! Господин главный инспектор, вы не расстраивайтесь, — флегматично заметил дядюшка. — Когда-нибудь мы найдем их, когда-нибудь…

— То есть как это «когда-нибудь»?

— Я хочу сказать, что… Ай… мой мул начинает капризничать… Шевели ногами, скверное животное!

Определенно, дядюшка похрабрел. Как он изменился со времени первой поездки в Каямарку! Тогда он был просто смешон. А сейчас обнаруживал героическое спокойствие, был, можно сказать, вожатым каравана и на тревоги своих дорожных спутников отвечал шутками. Но мул его все-таки не желал двигаться с места, несмотря на то, что «кабальеро» вдавливал ему каблуки в бока. Нативидад нагнулся к земле.

— Труп ламы.

Они поневоле остановились перед этим трупом, перегораживавшим тропинку. Нативидад слез с мула, осмотрел мертвую ламу, приподнял ее голову, исследовал ноздри и нашел ранку, откуда вытекла кровь, запекшаяся на камнях; потом столкнул труп ламы в пропасть и снова сел на своего мула.

— Сомнений нет, — объявил он, — это та самая лама, на которой ехал маленький Кристобаль. Мальчик, очевидно, загнал ее. Обыкновенно лама ленива и бежит довольно медленно, но мальчик колол ее ножом, подгоняя, — на плече была довольно большая рана…

— Бедное животное! — заметил академик, что-то вписывавший в свою записную книжечку.

— Бедный ребенок! — поправил Нативидад. — Что с ним сталось?

— Успокойтесь, господин инспектор. Что же особенного могло с ним статься? Он ведь был не один. Раймонд не покинул бы его… и даже если допустить, что мой племянник ускакал вперед, бросив мальчика одного, — его подобрал бы маркиз.

— Возможно, возможно, — покачивая головой, отозвался Нативидад.

— У вас вообще-то ездят верхом на ламах?

— Нет, нет, только дети — да и то богатые. У Кристобаля, должно быть, была собственная лама, вот он и научился обращаться с ней. Эти животные очень упрямы.

— Никогда бы не поверил, что лама способна пробежать такое расстояние с подобной быстротой.

— Ну, эта, должно быть, была не из простых, вьючных лам. Либо это было холеное животное, не утратившее природной выносливости и быстроты бега, либо специально дрессированное для верховой езды детей… К тому же маленький Кристобаль весит немного… Но где же он взял эту ламу, а ваш племянник — свою лошадь? Наверное, в конюшнях гациенды… Подождали бы они лучше нас — ехали бы сейчас все вместе. Только бы с ними не приключилось беды…

Обогнув утес, преграждавший путь, они неожиданно очутились лицом к лицу с маркизом и Раймондом; первый был верхом, второй — пеший. Но мальчика с ними не было. Раймонд был бледен; маркиз походил на мертвеца. Такими, по крайней мере, показались они Нативидаду, поскольку дядюшка был без очков и никаких деталей разглядеть не мог. Нативидад прежде всего спросил о маленьком Кристобале.

— Негодяи похитили у меня обоих детей! — мрачно ответил маркиз.

Вот что произошло.

Лошадь у маркиза оказалась плохая, и добраться сюда ему стоило больших усилий. Не раз во время подъема он готов был бросить своего коня и идти пешком; но мысль, что лошадь может пригодиться, удерживала его и заставляла быть терпеливым. Местами он шел пешком, ведя свою клячу в поводу. Только на рассвете ему удалось обменять это животное на другое, более подходящее, и вот он доехал до площадки, где отдыхали индейцы… Но напрасно он искал здесь записку или хотя бы клочок платья дочери. Ничего… Должно быть, за ней зорко следили… Видел он и труп ламы — и решил, что Раймонд, вероятно, посадил Кристобаля к себе на седло… Но все же встревожился еще больше и продолжал путь, полный мрачных предчувствий. И вдруг — кого же он видит? Раймонда. Но Раймонд один. Кристобаля с ним нет… Молодой человек рассказал несчастному отцу о новой беде…

Как только они въехали в горы, мальчик обогнал его и помчался вперед с такой быстротой, что Раймонд вскоре потерял его из виду. А два часа спустя он потерял и свою лошадь — она оступилась, упала в ущелье и погибла. Сам он едва спасся, уцепившись за камень, на котором и висел некоторое время над пропастью… Потом вылез наверх, в кровь изодрав себе руки, и пошел пешком по страшно крутой тропинке, где хорошо ходить только козам. Наконец, он добрался до бивака, на котором краснокожие, очевидно, провели часть ночи… Это подавало надежду, что они неподалеку… Он пошел дальше и вдруг увидел маленького Кристобаля — тот падал наземь вместе с ламой… Мальчик успел благополучно соскочить, и Раймонд окликнул его. Кристобаль услышал и обернулся, но не стал ждать и кинулся вперед, крича: «Мария-Тереза! Мария-Тереза!..» И тут инженер, подняв глаза, увидел на тропинке, зигзагами бежавшей по склону горы, весь отряд похитителей — и индейцев, и мамаконас. Кристобаль был уже совсем близко от них, а похитители как будто поджидали его. Как только мальчик добежал до первого индейца, ехавшего позади всех, тот нагнулся, схватил его и посадил к себе на седло… Раймонд бросился вдогонку, но он был далеко позади, пеший, а индейцы, как только завладели ребенком, поскакали галопом. Раймонд, выбившийся из сил, вынужден был остановиться, чтобы передохнуть, и тут его нагнал маркиз.