Невеста призрака - [17]

Я никому не рассказывала о снах, хотя много раз была на грани того, чтобы пойти в кабинет отца и сбросить это бремя. Все-таки я понимала: он вряд ли мне поверит. Папа успокоит «детские страхи» и попросит не волноваться из-за подобных вещей. В конце концов, если даже он, человек, так сильно тосковавший по маме, не был способен ее увидеть или уловить любой намек на ее дух, тогда потусторонняя жизнь точно не имела права на существование. Все это – собрание народных верований. Отец был преданным конфуцианцем, а Конфуций своеобразно отзывался о таких вещах. Я слишком хорошо знала папу, чтобы ожидать от него смены мировоззрения из-за нескольких снов. Вместо этого он будет обвинять себя за одно упоминание злосчастного брачного предложения.

Если же я поведаю о кошмарах няне, то столкнусь с противоположной проблемой. Она с великой готовностью уверует в сказанное. Позовет экзорциста, спалит перья цыпленка, даст мне указание – выпить крови собаки или расплескать ее по комнате для изобличения призраков. Вероятно, Ама даже потащит меня к медиуму. И уж точно она дойдет до исступления в приливе суеверного ужаса.

Порой я гадала, не стало ли это погружение в мир мертвых началом лунатизма. Я проверяла память и зрачки глаз – вдруг там угнездилось безумие, вот только не хотела слишком долго глядеть в зеркало. Чересчур много там было теней. Единственным утешением стали часы Тиан Бая. Я постоянно держала их при себе, поглаживая медный корпус в кармане. Всякий раз, выдергивая себя из снов, я с облегчением слушала их мягкое тиканье. На самом деле именно с Тиан Баем я желала поговорить, однако не имела возможности с ним связаться. Я отправила Ян Хон ответ с благодарностью за ткань, строя предположения о том, знала ли она о часах. Что-то сомнительно. И все же, если я отошлю ей письмо, он может его увидеть.

В конце я сделала простую приписку: «Благодарю за прекрасный дар. Он оказался совершенно неожиданным, но я, несомненно, сохраню его, как сокровище, и обдумаю, как лучше использовать, чтобы скоротать время». Немного неуклюже, но это был лучший из моих вариантов. Или же кто-то случайно обронил часы в сверток с тканью… Может, ребенок. Зажатая меж ночными кошмарами и дневными заботами, я теряла вес и проводила время в сонной отстраненности. Конечно, Ама это заметила.

– Что с тобой? – спросила она. – Заболела?

Как только я призналась в плохом самочувствии, она ринулась готовить отвары. Суп из редьки со свиными костями, чтобы вывести яды. Золотистая фасоль и желтый сахар – очистить желудок. Куриный суп и кордицепс[18] – повысить тонус. Ее супы в прошлом помогли мне исцелиться от многих детских болезней. Однако на сей раз они подействовали слабо. Однажды днем, лежа на ротанговой кушетке в гостиной, я пошутила, будто чувствую себя, как Линь Дайюй, трагическая героиня классического романа «Сон в красном тереме». Она болела чахоткой и проводила кучу времени, выкашливая кровь и напуская на себя бледный и интересный вид.

– Не смей говорить о таких вещах! – Резкий ответ няни изумил меня.

– Я просто шутила, Ама.

– Болезнью не шутят.

Когда она беспокоилась, то становилась особенно агрессивной. Да, сны меня мучили, но я еще надеялась, что смогу побороть их, приложив силу воли. Разве я не доказала это, ночь за ночью пробуждая себя сама? Вскоре я поняла, насколько заблуждалась.

Со дня празднования Циси в особняке Лим я не часто видела отца. Он проводил на удивление много времени вне дома, а по возвращении запирался в кабинете с книгами. Появляясь в столовой, папа выглядел изможденным, его зрачки были расширены. В обычное время я бы проявила больше озабоченности из-за его состояния, но меня слишком поглотили мысли о Тиан Бае и отвратительных ночных снах. Поэтому я удивилась, когда однажды папа позвал меня в кабинет.

– В чем дело, отец? – спросила я. Царила жара. Бамбуковые жалюзи опустили и сбрызнули водой ради прохлады, но в его кабинете воздух оставался спертым.

Он провел рукой по лицу.

– Ли Лан, я сознаю, что не исполнил долга по отношению к тебе.

– Почему ты так говоришь?

– Тебе почти восемнадцать. Большинство девушек твоего возраста уже замужем или, по крайней мере, просватаны.

Я молчала. Когда я была младше, то иногда дразнила отца, интересуясь своим замужеством. Он отвечал, что не стоит об этом волноваться и он уверен в моем счастье. Каким-то образом я пришла к выводу: отец позволит мне выбирать. В конце концов, брак моих родителей по всем меркам оказался счастливым. Может, даже слишком, если рассматривать его в ретроспективе.

– Как тебе известно, наше финансовое состояние не очень устойчиво, – продолжал отец. – Но я думал, найдется достаточно денег, чтобы ты вела скромный образ жизни, даже если что-то со мной случится. Однако, боюсь, сейчас мы в куда более худшем положении. Вдобавок брачный союз, на который я рассчитывал, когда ты была ребенком, сорвался.

– Какой союз? Почему ты не говорил мне об этом раньше?

– Не хотел, чтобы ты волновалась. А еще думал, наверное, слишком наивно, что вы с юношей отлично подойдете друг другу и естественно сблизитесь даже без бремени ожиданий. Ведь именно так в итоге и случилось с твоей мамой и мной. – Он вздохнул. – Если кого-то и нужно винить, так это меня. Я слишком оторвался от действительности в этом вопросе. Я ожидал…