Невеста Обалуайе - [84]
Мобильный телефон Эшу вдруг разразился мелодией самбы.
– Да, мам… Конечно. Сейчас?! Это здорово! – Эшу быстро провёл пальцем по экрану телефона. Затем с широкой улыбкой протянул телефон Ошун. – Ну, детка, – посмотри на своих пацанов! Они наконец-то успокоились! И больше не плачут! Разве не красота?
Ошун недоверчиво взяла телефон – и её пальцы вдруг затряслись так, что маленький «Галакси» выпал из них: его едва успел поймать Ошосси. Кинув взгляд на на экранчик, усмехнулся. Передал телефон Огуну.
– С ума сойти! Взгляни! Оба, иди к нам, посмотри тоже! Эвинья, ты это видела?
Телефон Эшу пошёл по рукам. Все смотрели на спящих Таэбо и Каинде. На крошечные рожицы цвета горького шоколада с широко расставленными глазами и и жёсткими скулами.
– Копия папаша! – со вздохом объявила Оба, одной рукой обнимая за плечи Ошун, а другой протягивая телефон Шанго. – Ну, взгляни сам, дебил! И глаза, и челюсть… и уши даже, боже ты мой! Кошмар, Ошунинья! А я-то надеялась, что они окажутся красивые, как ты!
– У Шанго очень сильная аше, её не перебить, – всхлипнув, пояснила Ошун. Её лицо было мокрым от слёз. – Но они всё равно прекрасны! Особенно когда спят…
Шанго, хмурясь, взял в руки телефон. Несколько минут сосредоточенно разглядывал фотографию. Затем молча, не меняя угрожающего выражения лица, вернул телефон Эшу. Посмотрел на братьев. На Оба. На улыбающуюся сквозь слёзы Ошун. На растерянную Эву. Опустил глаза. Подумал. Медленно развернулся и пошёл прочь. Скрипнули доски крыльца. Стаей взметнулись вверх потревоженные аратинги.
– Идиот, – подытожил Эшу. – Ошун, детка, я бы на твоём месте его не прощал! Поедем в Ильеус, как собирались, я помогу тебе устроиться, а там…
– Эшу, ради бога, заткни-ись! – простонала Ошун, протяжно хлюпая носом. – Эвинья, может, накатишь по морде и ему тоже? Вот уж кто всегда заслуживает!
– Где справедливость?.. – вздохнул Эшу. Подошёл к столу, взял пончик. На Эву он не поднимал взгляда. Проклятое голубое свечение стояло у неё в глазах. Не в силах больше этого видеть, едва сдерживая слёзы, Эва встала и пошла к выходу. На пороге она обернулась – и увидела, что ступенька крыльца, на которой несколько минут назад сидел Ироко, пуста.
– Малыш, ты с ума сошёл? – спросил Ошосси, когда минуту спустя он, Эшу и Огун остались на веранде втроём. Оба и Ошун, в два голоса щебеча над фотографиями малышей, ушли в кухню. Марэ и Обалу скрылись в глубине дома вслед за сестрой. Йанса по-прежнему не появлялась. Солнце, пробиваясь сквозь ветви деревьев, пятнало горячими лучами веранду.
– В чём дело, Охотник? – Эшу смотрел в лицо брата смеющимися глазами. – Неужто будешь читать мне мораль?
– Вот что, я тебе не судья! – процедил сквозь зубы Ошосси. – Я сам не святой, видит бог! Но как ты мог поклясться жизнью матери?!. Ты можешь сколько угодно морочить Шанго, и я не открою рта! Но ты, чёрт возьми, спал с Ошун! Ведь это было, брат! Было! И ты смеешь клясться…
– Смею, конечно, – зевнул Эшу, поворачиваясь к старшему брату, безмолвно наблюдающему за этой сценой. – Огун, сделай милость, напомни этому кретину, КТО моя мать и ГДЕ она сейчас[107]! Почему бы мне не клясться жизнью той, у которой давно нет этой самой жизни, э?..
Ошосси изумлённо вытаращил на него глаза. Огун, не выдержав, рассмеялся:
– Охотник, да он же прав! Ты забыл, что этого засранца мы с Шанго когда-то принесли с помойки? Он лежал там в ящике из-под кокосов и орал на всю Пелоуриньо!
– Главное, чтобы Шанго не вспомнил об этом! – угрюмо огрызнулся Ошосси.
– Не вспомнит, – заверил Огун. – Он слишком скучает по Ошун. И слишком хочет заполучить её обратно… сохранив при этом лицо. Думается, со дня на день наша красотка вернётся к мужу вместе с детьми. Но я одного не пойму, Эшу, – что у вас происходит с Эвиньей?
Эшу неопределённо пожал плечами. Проглотил последний кусок аракаже, вытер руки о штаны, присел на крыльцо спиной к братьям и достал сигареты.
– Чего ты беспокоишься, полковник? Наш малыш всегда вывернется! – проворчал Ошосси, с завистью косясь на Эшу. – Что до меня, то я возвращаюсь в Баию. Хватит с меня Ийами Ошоронга, козодоев с цаплями и прочего летучего дерьма! Я теперь, наверное, год ни на каких птиц не смогу смотреть!
– Я думаю, сержант проснётся к вечеру, – негромко заметил Огун. Ошосси молчал, глядя на пляску солнечных зайчиков под манговым деревом. Затем нехотя выговорил:
– Вряд ли ей захочется меня увидеть.
– Не дури, – посоветовал Огун. – Тебе не в чем себя винить. Ты никак не мог знать, что наша местре беременна. Случилось несчастье, в котором никто не виноват. Между прочим, если бы не ты, Йанса была бы сейчас мертва.
– Огу-ун! При чём тут я? Аше давали Эвинья, Шанго и Оба! А потом явился Ироко! А потом – Марэ! Так что без меня наша местре, как всегда, прекрасно обошлась!
– Это ты нашёл её в заколдованном лесу, – напомнил Огун.
– Три дня спустя. – Ошосси не сводил взгляда с солнечных пятен. – Три, Огун. Когда в ней уже не осталось ни крови, ни аше… ни ребёнка. Три дня я просаживал её деньги в Рио. И не вляпайся мы с Эшу в историю с твоим Борболетой, – я бы вообще не…
– Йанса вовсе не нужно обо всём этом знать.
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Что такое Церковь и как она появилась на свет? Почему стала такой, какой мы знаем ее сейчас? Какие задачи решала, с чем боролась, какое место занимала в истории, как меняла общество и государство? В этой книге дана полная картина церковной жизни I–XI веков от начала христианства до Великого раскола 1054 года.
Фрагменты рукописных «дневников телезрителя», которые Сергей Фомин вел всю жизнь, подобранные им самим за период с 1986 по 2000 год для «Апологии кнопки», однако окончательно подготовить ее к печати он не успел. Впрочем, у дневников и черновиков всегда особое обаяние и энергетика. «Апология кнопки. Записки у телевизора» — книга для всех, кто интересуется историей отечественного телевидения, теснейшим образом связанной с историей нашей страны.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Любовь вашей жизни чересчур идеальна? Приглядитесь к ней повнимательней. А то кто знает с кем вам приходится иметь дело.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)
Настоящая книги повествует об истории зарождения великой христианской цивилизации и перерождения языческой Священной Римской империи в блистательную Византию. В книге излагается история царствования всех византийских императоров IV—V веков из династий Константина, Валентиниана, Феодосия, Льва, живописно и ярко повествуются многочисленные политические и церковные события, описываются деяния I, II, III, IV Вселенских Соборов. Помимо этого, книга снабжена специальными приложениями, в которых дается справочный материал о формировании политико-правового статуса императоров, «варварском» мире, организации римской армии, а также об административно-церковном устройстве, приведены характеристики главенствующих церковных кафедр того времени.
В Городе Всех Святых правит древняя африканская магия. Люди легко становятся богами, боги на каждом шагу вмешиваются в судьбы людей… Эва Каррейра учится в университете Сан-Паулу, устраивает личную жизнь, ждёт каникул. Но ночью гремят барабаны макумбы – и обычная студентка становится ориша Эуа, ласковой богиней дождей и превращений! От неё ждёт помощи красавица Ошун, в сны которой вторгаются чудовищные видения из далёкого прошлого. Эва должна помочь подруге. Она вступает в битву, не зная, что ей предстоит война против собственной матери…
Родителей не выбирают… Бразильская студентка Эва Каррейра учится и живёт под контролем властной и холодной матери. У Эвы нет любимого, ей не позволено иметь друзей. Мать наводит свои порядки даже в мечтах и снах Эвы! Но однажды в жизнь девушки врываются её братья – и Эва оказывается втянутой в опасный водоворот афро-бразильской магии. Ей предстоит сражаться за свою свободу и поднимать на свет такие секреты, которым лучше бы оставаться на дне. Но братья всегда решат проблемы сестры, не так ли? Особенно если они – боги…