Невеста доктора Фу Манчи - [13]

В коридоре послышались неторопливые шаги, и в палату вошла сестра Тереза — хрупкая, миловидная женщина с утомленным бледным лицом. Волосы ее покрывал белый накрахмаленный платок с вышитым красным крестом. Уверенно и совершенно бесшумно она приступила к своим обязанностям. Я смотрел на ее работу и удивлялся, как не раз удивлялся и прежде, отчего приходит к таким людям, как сестра Тереза, эта блаженная вера в Бога, которая поддерживает их в несчастьях и которая дает им силу не замечать повседневную суету со всеми ее хвалеными удобствами.

— Вы не боитесь инфекции, мистер Стерлинг? — спросила она приятным грудным голосом.

— Нисколько, сестра. В моей профессии я часто вынужден рисковать.

— Чем же вы занимаетесь?

— Я собираю экземпляры редких растений для Ботанического общества. Последнее время — орхидеи.

— Это должно быть так увлекательно! Кстати, сейчас вы ничем не рискуете, на этой стадии болезнь не заразна.

— Спасибо, меня уже предупредили.

— Эта инфекция для всех нас такая новость; и как жаль, что доктор Петри стал ее жертвой. Вы видите?..

Она показала на его лоб.

— Стигмата?

Сестра Тереза вздрогнула.

— Нельзя так говорить, это нечестиво, — строго сказала она. — Доктор Картье называет такое пятно черной стигматой, Бог его простит.

Она подошла поближе к больному.

— Да, оно не увеличивается… Дай-то Бог, чтобы доктор Петри поправился — он замечательный человек. Вы не забываете смачивать ему губы? Я молюсь, чтобы Господь сохранил его для нас. Спокойной ночи, мистер Стерлинг. Позвоните мне, если я понадоблюсь.

Она удалилась так же, как и вошла, бесшумно и деликатно, оставив меня наедине с моими мыслями. Странная каша варилась в моей голове! Как в тигле средневекового алхимика, мои мысли, распаленные воображением, плавились, теряя привычные очертания и подчиняясь мистическому закону трансформации, складывались в образ очаровательной Флоретты. Я наслаждался этими как бы без моего сознательного участия происходящими превращениями. Нежное обаяние ее юного тела, словно душистая роза, расцветало во мне. Но вдруг мороз пробежал по коже и ужас объял меня: я увидел, как полчища хищных и прожорливых чумных бацилл вгрызлись в ее улыбающееся лицо; и волшебная красота на моих глазах стала разлагаться; ее сильное тело забилось в корчах предсмертных судорог, и липкая пена запузырилась на лиловых губах.

И сразу же я вспомнил о них, молодых и здоровых, крепких и работящих, застигнутых страшной чумой! Почему Найланд Смит настаивал на том, что между доктором Петри и безвестными докерами Лондонского порта есть какая-то связь? Что может быть общего между ними?

Я посмотрел на осунувшееся лицо Петри. Одним из ужаснейших симптомов новой чумы было невероятно долгое по продолжительности состояние комы. Петри лежал, как покойник.

К полуночи поднялся резкий порывистый ветер, спустившийся с альпийских отрогов. Сосны, которые почти скрывали мохнатыми лапами одноэтажное строение, принялись тяжко вздыхать и скрипеть мозолистыми стволами. Их размеренный стон, казалось, нашептывал нескладную странную рифму. «Флоретта — Дерсето»…

Если старина Петри выберется из кризиса, сказал я себе, то завтра я встречу закат на пляже Сент-Клер де ла Рош. Возможно, о Флоретте у меня сложилось ложное представление. Даже если она и любовница какого-то Махди-бея, еще не все потеряно — она так молода!

Не успел я укрепиться в своем решении, как вдруг новый звук нарушил покой больничной палаты.

Тут было только одно окно, в торцевой стене здания, высоко под потолком. Я сидел в ногах Петри, и оно было как раз надо мной с левой стороны. Звук — чуть слышное поскребывание. — по-видимому, исходил из этого единственного окна.

Я прислушался к шороху сосен. Может быть, сильный порыв ветра раскачал одну из веток, и она царапает стену. Но ветер, кажется, начал стихать, и шепот «Флоретта — Дерсето» стал едва слышен.

Я поднял голову и посмотрел вверх…

Из окна медленно выползала длинная желтая рука со скрюченными костлявыми пальцами. Она сделала какое-то странное хватательное движение и тут же исчезла!

Я вскочил, как заяц, и вытаращил глаза. Сколько времени я сижу здесь? Пока я тут предаюсь печальным и фантастическим грезам, там, снаружи, творится что-то невероятное! Расторопное воображение мгновенно нарисовало перед глазами желтую дьявольскую физиономию, виденную мною на вилле «Жасмин», которая преспокойно рассматривала из окна происходящее в палате.

Вероятно, некто из племени дакойтов, о котором упоминал Найланд Смит, — название смутно мне знакомое, хотя я никогда не бывал в Бирме, — ведет наблюдение за изолятором!

Но чего он мог испугаться? Может быть, он не ожидал, что кто-то останется с Петри?

Странно!

Тайные враги доктора Петри? Неужели у этого добрейшего человека могут быть враги? Но кто и зачем с такой дьявольской настойчивостью стремится столкнуть его в могилу?

Буквально перестав дышать, я вслушался в невнятное бормотание ночи. Но, кроме шума поскрипывающих сосен, я ничего не услышал. Представив себе высоту в двенадцать футов, на которой располагалось окно, я усмехнулся: однако, мое присутствие не на шутку испугало неизвестного стенолаза!