Из общей обоймы выпадала только его сестра Тереза. Она всегда хотела быть честной и работать как все. Человек, у которого он украл антикварный кинжал и который впоследствии стал мужем Терезы заставил Джанни пересмотреть свое отношение к жизни. В его лице на Джанни словно снизошло озарение, после которого он решил окончательно изменить свою жизнь. Но Пауло и его отец продолжали жить воровством, поэтому он не имел права рисковать их свободой.
— Обладательница этого кольца была очень мила, — продолжил свои воспоминания Джанни. — Пауло даже немного увлекся ею.
— И все равно украл у нее кольцо, — укоряюще сказала Мари.
— Украл, — согласился Джанни. — Не красть для нас все равно что для тебя украсть. Мы пробрались на вечеринку в ее доме недалеко от Барселоны, смешались с гостями и, незамеченные, пробрались в ее спальню, где стоял сейф, в котором она хранила свои драгоценности. Все прошло как по нотам.
— И вы даже не попали под подозрение? — не поверила Мари.
— А почему, собственно, мы должны были под него попасть? — Джанни улыбнулся и сжал руку в кулак, чувствуя, как острые грани камня впиваются в ладонь. — Мы были двумя обычными гостями среди сотен присутствующих. К тому же мы покинули вечеринку до приезда полиции.
— Не понимаю, восхищает меня это или ужасает…
Джанни хмыкнул, раскрыл ладонь и снова взглянул на кольцо.
— Голосую за то, чтобы восхищаться.
Наконец подали еду. Когда они остались одни, Мари взглянула на свою тарелку и неохотно призналась:
— Ростбиф выглядит аппетитно.
— Это их фирменное блюдо, — сказал Джанни. — Когда я бываю в Лондоне, я всегда сюда заглядываю.
Он протянул ей руку, предлагая взять кольцо с его ладони.
— Это не мое кольцо, — тут же возразила Мари. — Оно принадлежит той женщине из Барселоны.
— Вот уже двенадцать лет оно принадлежит мне.
— То, что оно у тебя, не значит, что оно твое.
— Это ты так думаешь. — Джанни взял нож и вилку и нахмурился, когда Мари попыталась вернуть кольцо. — Оставь его, Мари. Эта деталь очень важна для нашего небольшого недельного спектакля.
Мари взглянула на кольцо.
— Не уверена, что мне это по силам, — пробормотала она.
— Придется постараться. На некоторое время тебе придется забыть про честность.
Мари больше не была уверена, что сможет все это вынести.
Жить вместе с Джанни оказалось не так просто, как она себе представляла. За прошедшие несколько дней они провели вместе очень много времени. Джанни был обаятелен, неотразим и сексуален. С ним было весело. В общем, Джанни был так очарователен, что Мари становилось все труднее ему противиться. Хотя она и боялась себе в этом признаться, но она хотела, чтобы он уже наконец поцеловал ее.
Мари взглянула на бриллиант на своем пальце и вздохнула. Камень был огромным, кольцо — украденным. Но почему-то она уже к нему привыкла.
Прошлой ночью они танцевали вместе под томные звуки музыки. Джанни прижимал ее к себе, и она таяла от его прикосновений. Его темные глаза пристально смотрели на нее, и в глубине этих глаз что-то жарко полыхало…
— Вот ты где, — вторгся в ее мысли голос Джанни, и Мари возблагодарила небеса.
Отвернувшись от каменного поручня и от текущей перед ними Темзы, она взглянула на него. Его темные волосы растрепал ветер, отчего он показался Мари еще более привлекательным. Пульс у нее участился.
В руках у Джанни были две большие чашки, одну из которых он протянул ей.
— Латте?
— Спасибо.
— О чем ты думала? — лениво поинтересовался он, вставая рядом с ней. — У тебя было такое сердитое выражение лица.
— Да так, ни о чем особенно, — солгала Мари и подумала, что с каждым разом ей становится все легче врать. Она взглянула на здание британского парламента.
— Ты не умеешь лгать, — с улыбкой заметил Джанни.
— Ну спасибо. А я думала, что уже добилась прогресса.
— Нет, тебя выдают глаза, они слишком честные.
Мари рассмеялась:
— Честность не болезнь, знаешь ли. Она не заразная.
— Скажи об этом моему брату Пауло. — Джанни обхватил себя за локти и взглянул на реку. — После того как я заключил сделку с Интерполом, Пауло сохраняет дистанцию между нами. Он как будто боится, что муха честности, которая недавно укусила меня, может укусить и его. А наша сестра будто впитала свою честность с молоком матери.
— Твоя сестра Тереза? — спросила Мари, поворачиваясь к нему и подставляя лицо ветру. — Та, которая живет на Тезоро?
— Si, — с нежностью в голосе сказал Джанни. — Она моя единственная сестра, и она с самого детства знала, что не пойдет по той тропе, по которой шли поколения Коретти.
— Ух ты. — Мари знала, что значит расти в семье с многолетними традициями. Она даже не представляла, что о ней подумают, реши она выбрать другую карьеру. — И как твой отец к этому отнесся?
Джанни подумал.
— Сначала он был разочарован. Но потом поддержал ее, он ведь желает ей счастья.
— Похоже, Ник хороший отец.
Джанни повернулся к ней, и они встретились взглядами.
— Так и есть. Он всегда нас поддерживает. После смерти нашей матери он решил жить один, но никогда не раскисает.
— Мой отец тоже был то, что надо, — с тоской сказала Мари, думая о том, как же ей его не хватает. — Он никогда не унывал. Всегда заставлял смеяться, обнимал меня и говорил, что все будет хорошо. Всегда был рядом. Пока его не стало.
