Неведомые земли. Том 4 - [22]

Итак, возможно, что еще Санудо получил от арабов сведения о морском пути вокруг Африки. Этого нельзя ни отрицать, пи доказать. Во всяком случае, тем изображением Африки, которое дал Санудо, руководствовались позднейшие картографы, например составители Атласа Медичи от 1351 г., Флорентийской планисферы от 1417 г. и др.

Обратимся к карте фра Мауро от 1457 г., «этому выдающемуся памятнику средневековой картографии»[148], произведению человека, которого Гумпбольдт прославляет как «венецианского ученого почти неизмеримой эрудиции»[149], а Риттер называет «cosmographus incomparabilis» [«несравненный космограф»][150]. Ее составитель также изображает Африку, придерживаясь преимущественно версии Санудо. Однако, давая исключительно хорошее изображение очертаний Южной Африки, фра Мауро основывается также на сообщении одного морехода, который около 1420 г., начав плавание в Индийском океане на «индийской джонке» («zoncho de India»), обогнул Африку с юга и вступил в «Море Тьмы». Очевидно, под индийской джонкой надо понимать арабское судно, предназначенное для связи с Индией. А «Морем Тьмы» средневековых арабов всегда был Атлантический океан, воды которого у побережья Марокко так часто окутывают туманы (см. т. II, гл. 113). Этой особенностью погоды, с которой арабы раньше редко встречались, Атлантический океан обязан своим причудливым названием, что можно усмотреть из определения Идриси: «Западное море, которое называют «Морем Тьмы»[151]. Если фра Мауро сообщает, что арабское судно обогнуло южный мыс Африки и попало в Море Тьмы, то это, бесспорно, означает, что оно обогнуло мыс Доброй Надежды за многие десятилетия до Бартоломеу Диаша. Что касается других данных фра Мауро, то степень их вероятности установить нельзя.

Кимбл, правда, отметил, что на суше, которая расположена позади острова, где находится мыс Диаб, проставлены, несомненно, эфиопские названия. Так, две реки «Мареб» и «Тагас» вполне соответствуют рекам Эфиопии Маребу и Такказе, а в их притоках «Манам Лара» и «Абави» можно узнать реки Менна-Телларе и Аббаи. В названиях меньших водотоков «Ксеби» и «Аваси» отразились наименования двух рек южной Эфиопии Гибье и Аваш[152]. Мыс Диаб, согласно легенде, тоже находится в «очень плодородной стране, которая недавно была завоевана великим царем Эфиопии», а его главный населенный пункт «Магадис» очень созвучен с Могадишо; отсюда Кимбл заключил, что «Каво де Диаб» — это не что иное, как мыс Гвардафуй, а вовсе не южная оконечность Африки. Эти аргументы, несомненно, заслуживают внимания. Однако хороший знаток средневековых карт английский исследователь Кроун, с которым автор переписывался по этому вопросу, не считает вывод Кимбла неоспоримым. Вот что писал Кроун по этому поводу 1 мая 1950 г.: «Действительно, детали, сообщающиеся о глубинных районах, относятся к Эфиопии, однако отсюда еще не следует, что их правильно будет перенести и на береговую линию. Я полагаю, что Диаб расположен значительно южнее. Вероятно, здесь произошло какое-то смешение с Мадагаскаром, и Диаб — самая южная точка этого острова».

Как будто можно принять и эту версию. Однако автор этих строк в ней сомневается. Решающее значение, по его мнению, имеет название «Море Тъмы», которое определенно никогда не применялось к водам у мыса Гвардафуй. «Морем Тьмы» всегда называли только Атлантический океан. К тому же не вызывает сомнений, что свои сведения Санудо почерпнул из арабского источника, так как указаний на «Тьму» мы не находим ни у какого другого народа.

Еще точнее выявляется источник сообщения фра Мауро из его своеобразного названия «мыс Диаб». Как считает Валькенер, слово Diab можно сопоставить с малайским dib или div, что соответствует индийскому dvipa и означает «на две воды глядящий» (то есть то же, что и латинское слово bimaris)[153]. Чаще всего это название относится к островам, но с таким же успехом оно может обозначать полуостров. Для мыса Доброй Надежды и еще больше для мыса Игольного, который в действительности является южной оконечностью Африки и даже смотрит на два океана, такое название было бы, бесспорно, удачным. Видимо, фра Мауро перевел без дальнейших рассуждений название «Каво де Диаб» как «Островной мыс» и поэтому ошибочно показал на южной оконечности Африки остров, который отделяется от материка мифическим проливом. Разумеется, теперь нельзя выяснить, в какой мере эти представления принадлежали самому фра Мауро я не появились ли они еще до него. Тем не менее примечательно, что еще в X в. канал или морской пролив, якобы связывающий Индийский и Атлантический океаны на юге Африки, фигурирует в описаниях Земли у арабских авторов, например у Масуди[154].

Фра Мауро в общем был хорошо знаком с арабскими и индийскими названиями. Это видно хотя бы из того, что южнее Занзибара он обозначает два острова их санскритскими названиями «Мангала» (Счастливый) и «Набила» (Красивый). Название «Диаб» никто не мог бы придумать без ознакомления с мысом на месте. С психологической точки зрения маловероятно, чтобы такое характерное название возникло в результате теоретических рассуждений. Поэтому Гумбольдт оказывает сообщению Мауро об «индийской джонке» неограниченное доверие и делает из него широкие выводы: «Эти африканские области до португальцев посещались арабскими, персидскими и индийскими мореходами»