Неведомые земли. Том 4 - [21]

.][135]

Из гл. 55 (см. т. I) этой книги мы знаем, что еще в древности была обнаружена связь между Индийским и Атлантическим океанами к югу от Африки. Более точных сведений о времени или обстоятельствах этого открытия получить нельзя. Предлагались различные гипотезы, но все они слишком некритичны и легкомысленны. Так, например, Форстер безоговорочно утверждал, будто финикияне и египтяне огибали Африку «не один раз»[136]. Даже в наше время очень заслуженный, но лишенный какой бы то ни было географической интуиции исследователь Дёрпфельдт вполне серьезно писал, что якобы «не может быть ни малейшего сомнения» в том, что Гомер располагал сведениями об области у мыса Доброй Надежды, и только здесь нужно искать его остров Эа[137].

Все же весьма вероятно, что благодаря сообщениям арабов начиная с XV в., еще задолго до подвига Бартоломеу Диаша, в Европе уже повсюду были распространены туманные сведения о возможности обогнуть Африку с юга. Во всяком случае, достойно внимания, что во всю эпоху Генриха Мореплавателя никто как будто не высказывал серьезного сомнения в том, что, обогнув Африку с юга, можно попасть из Атлантического океана в Индийский. Правда, и у некоторых авторов древности можно найти намек на то, что существует судоходный путь, соединяющий оба океана (см. т. I, гл. 9, 31, 55). Однако чрезмерное преклонение перед авторитетом Птолемея, который ошибочно отрицал наличие такой связи[138], более чем на 1000 лет оттеснило на задний план мечты о возможности обогнуть Африку с юга.

Взгляды арабских средневековых географов на эту географическую проблему расходились. Одни, ссылаясь на Птолемея, отрицали связь между Атлантическим и Индийским океанами и были убеждены, что последний представляет собой внутреннее море. К этим арабским ученым принадлежал и великий Идриси (XII в.), который «в основу» всех своих географических представлений «положил Птолемееву картину мира»[139]. Другие географы, особенно те, которые во время своих странствий достигали заселенных арабами областей Восточной Африки, не допускали ни малейшего сомнения в том, что Индийский и Атлантический океаны сообщаются. Еще в X в. это мнение высказал Масуди, побывавший в Восточной Африке[140]. Его представления о «тег environnante» («окружающем море»)[141] разделял Бируни (XI в.), который, правда, считал, что два океана разделяет только узкий пролив[142]. От Бируни это представление переняли потом Абу-л-Фида Истахри, Ибн-Хаукаль и ал-Бакри[143], причем зародилось предположение, что Африка простирается за экватор на юг по крайней мере еще на 25°. Это тем более интересно, что у португальцев и других европейцев вплоть до 1485 г. сохранилось представление, что Африка кончается немногим южнее экватора (см. гл. 194).

Ошибочное представление Идриси сильнее всего распространилось в Европе, так как его карта мира появилась в норманском государстве короля Рожера II, в Сицилии, и «этой ложной картиной был обманут позднее весь нехристианский мир средневековья»[144].

Любопытно, что учение Птолемея, которое с готовностью воспринималось как непогрешимая догма, в конечном счете было значительно поколеблено своеобразными теологическими представлениями; у отцов церкви появилась странная идея, что учение о замкнутом Индийском океане не сообразуется с некоторыми местами из Библии. Особенно противоречила Птолемею одна фраза из «Книги бытия»: «И назвал Бог сушу землей, и собрание вод назвал он морем»[145]. Поскольку в библии речь шла об одном-единственном «собрании вод», а не о многих, то отсюда заключили, что все моря, в том числе Индийский и Атлантический океаны, должны быть связаны между собой, а внутренние моря и озера имеют подземную связь с Мировым океаном. Особенно четко это представление сформулировал отец церкви Амвросий: «Существует только одно собрание вод, потому что только один непрерывный поток от Индийского океана до берегов Гадитанского моря и оттуда до Красного моря замыкает концы Земного круга Внешним океаном»[146].

Это представление мало-помалу превратилось в ортодоксальную церковную истину, хотя и не было нигде четко сформулировано. Оно отвечало и стремлениям фанатического противника ислама Санудо, мечтавшего о том, чтобы Африку можно было обогнуть с юга, что позволило христианам напасть в один прекрасный день на мусульман с тыла, с Красного моря (см. т. III, гл. 130). Поэтому Санудо на своей карте 1320 г. изобразил Африку с южным мысом, который можно обогнуть. Впрочем, эта карта была вычерчена, видимо, не самим Санудо, а генуэзцем Педро Весконте[147], причем позже в нее еще были внесены многочисленные добавления, сделанные другой рукой (см. т. III, гл. 130). У Санудо, видимо, не было под рукой твердых доказательств, подкрепляющих такое представление, противоречившее учению Птолемея. Изобразил он так Африку только потому, что подобное устройство Земли лучше всего соответствовало его политическим стремлениям (см. рис. 2).

Не исключено, конечно, что во времена Санудо в Европе уже имелись сообщения арабов из Восточной Африки, которые по меньшей мере считали вполне вероятной возможность обогнуть Африку с юга. В гл. 135 (см. т. III) мы уже рассказывали о том, что и на деле арабские купцы пытались проникнуть как можно дальше на юг этого континента. Следует учесть, что очень сильное течение южнее мыса Коррентиш [Корриентес] очень затрудняло прибрежное плавание. Поэтому, хотя судам было легко добраться до мыса Доброй Надежды, они вряд ли смогли бы оттуда вернуться (см. т. I, гл. 9). Но не исключена и вероятность того, что какие-то известия о крайнем юге Африки] все же дошли до арабов по суше. Можно предположить также, что благодаря искусному маневрированию и особой удаче какой-нибудь мореплаватель, унесенный Мозамбикским течением на крайний юг континента, выбрался в открытый океан, вернулся в Восточную Африку и сообщил там о своих наблюдениях.