Неведомые земли. Том 3 - [63]

А вот что рассказывает о ее жителях Поло: «Живут тут христиане крещеные, и есть у них архиепископ… Архиепископ их не сносится с римским апостолом [папой], а подчинен архиепископу в Бодаке [Багдаде]; бодакский архиепископ назначает его на остров и других архиепископов в разные страны света совершенно так же, как то делает римский апостол».[62]

При зачастую весьма небрежном пользовании географическими наименованиями, характерном для средневековых авторов, вполне возможно, что Монтекорвино назвал «Эфиопией» неизвестный ему остров, лежавший на пути к этой стране. В таком случае не было бы ничего необычного в приглашении, посланном оттуда в Индию. Ведь остров Сокотра находился в то время на перекрестке оживленных торговых путей, ведущих из Красного моря в Индию.

Впрочем, о пребывании Монтекорвино в Индии гораздо точнее, чем его собственное донесение папе от 22 декабря 1291 г. (1292 г.), нас информирует письмо доминиканского монаха Менентилла из Сполето (Спалато),[63] написанное только в 1310 г. (см. первоисточники в начале главы). Появление в Индии европейских христиан и их проповедническая деятельность не были чем-то необычным после 1300 г., то есть после того, как монголы уничтожили преграды, созданные ранее исламом. Но 36-летнее пребывание христианского миссионера в Китае имеет большое значение с точки зрения истории культуры.

Глава 132. Разведывательное плавание африканского султана в Атлантическом океане (между 1300 и 1307 гг.)

Мы происходим из семьи, в которой монарший сан передается по наследству. И вот предшествовавший мне правитель решил, что нет ничего невозможного в том, чтобы убедиться в наличии противоположного берега у моря ал-Мухит [Атлантический океан]. Одержимый этой мыслью и воодушевленный желанием доказать свою правоту, он приказал снарядить несколько сот судов, набрал для них команды и присоединил к ним также много других судов, снабженных золотом, съестными припасами и водой в таком изобилии, что все это могло удовлетворять потребности команды в течение многих лет. При отплытии он обратился к командирам со следующей речью: «Не возвращайтесь, прежде чем вы не достигнете самой крайней границы океана или прежде чем не будут исчерпаны ваши съестные припасы или питьевая вода».

Они отплыли и долго отсутствовали; прошло много времени, но никто не возвращался. Наконец вернулось одно судно. Мы спросили кормчего этого судна, что же случилось. Он ответил: «Государь, мы долго плыли, пока не встретили мощного течения, подобного реке. Я шел последним за другими судами. Все суда, шедшие впереди, продолжали плавание, но едва подошли к этому месту, как начали исчезать одно за другим, и мы так и не узнали, что же с ними случилось. Я же не захотел оказаться во власти этого водоворота и потому вернулся».

Султан не захотел поверить этому сообщению и не одобрил поведения командира. Затем он приказал снарядить две тысячи судов, из которых одна половина была предназначена для него самого и его спутников, а другая — для припасов и питьевой воды. Он доверил мне правление и со своими спутниками вышел в море ал-Мухит.

При таких обстоятельствах мы видели его и других в последний раз. Я остался неограниченным властелином государства.[1] [158]

* * *

Уже сообщение Геродота о разведывательном путешествии юных насамонов через Сахару (см. т. I, гл. 17) свидетельствовало о том, что в отдельных случаях даже у полукультурных и первобытных народов может появиться настоящая потребность в географических исследованиях. Еще более характерно в этом отношении событие, происшедшее в африканском мире в начале XIV в. Оно достаточно хорошо засвидетельствовано и вполне правдоподобно.

Мы узнаем об этой странной истории из труда каирского ученого Ибн-Фадлаллаха ал-Омари (1301—1348), составившего обширную энциклопедию «Масалик ал-абсар фи мамалик ал-амсар». [По Крачковскому, — «Пути взоров по государствам крупных центров». — Ред.]

В ней содержится, между прочим, и сообщение тогдашнего вали Каира египтянина Ибн-Амир Хаджиба о его приключениях в год 724 хиджры (1324 г. н.э.). В этом году ему довелось повстречаться со «знаменитым»[2] султаном (Mença) Муссой, или Мусой, правителем большого и богатого негритянского государства Мали в бассейне Нигера. Муса, как благочестивый магометанин, предпринял предписываемое исламом паломничество в Мекку, во время которого посетил также и Каир. Ведь оживленный путь паломников из мусульманских стран Западной Африки в Мекку проходил через столицу Египта.[3] Эти паломничества из Западного Судана в Мекку, продолжающиеся и по сей день, широко практиковались в средневековье. Еще за 100 лет до султана Муссы один из его предков, султан Муса Аллакой (1200—1218), совершил путешествие к святым местам в Мекку не менее четырех раз![4] Именно от этого султана, самого выдающегося из правителей Мали, вали Ибн-Амир Хаджиб лично узнал удивительную историю, сообщенную в первоисточнике.

В Западном Судане, видимо, около 300 г. н.э. было основано государство Гана, или Ганата. Когда это государство в XI в. подчинило своей власти живших в районе мыса Бланко мусульман-азанагов, порабощенные около 1076 г. склонили завоевателей к принятию магометанства. Как прославленная Страна золота, Гана пользовалась широкой известностью в европейском мире и считалась своего рода сказочным государством. Позднее Гана попала в зависимость от возникшего на верхнем Нигере государства Мали, Мелли, или Мандинго, территория которого распространялась примерно от Бамако вверх по течению Нигера через «богатый золотом район Буре» и такие же золотоносные области Фалеме и Бамбук.