Неведомые земли. Том 1 - [73]
Гумбольдт не сомневался в самом факте находки монет, но предполагал, что они были завезены на остров Корву норманнами или арабами в средние века. Эту же догадку высказал и Мальт-Брун,[10] но мы должны ее [163] отвергнуть. Прежде всего догадка о пребывании норманнов или арабов на Азорских островах ничем не доказана и ее следует считать маловероятной и даже ошибочной.[11] Но если и согласиться с ней, то потребуется еще установить, что иностранные монеты, обнаруженные в земле, привезены теми, для кого они служили средством обмена. Едва ли можно допустить, что арабы или норманны коллекционировали древние монеты или же возили их с собой. Правда, благодаря арабам миллионы монет попали в другие страны, в частности в район Балтийского моря,[12] но это были деньги, которые имели покупательную силу.
Более убедительно предположение, что монеты, обнаруженные на Азорских островах, завезли карфагенские мореходы. Нумизмат проф. Реглинг подтвердил это мнение автора, ответив на его запрос, что монеты «могли быть туда привезены только древними карфагенянами».
Но что сказать о самом факте находки? Сохранился лишь один подлинный отчет в старинном шведском источнике. Шведский ученый Подолин сообщил о том, что ему удалось узнать об этой находке в бытность его в Мадриде в 1761 г. от патера Флореса, известного ученого-нумизмата. Подолин приводит даже изображение монет, найденных на Азорских островах, которые ему подарил Флорес. Вероятно, эти монеты хранятся в настоящее время в одной из шведских коллекций, но автору не удалось ничего разузнать по этому поводу, несмотря на письменный запрос в Швецию.
Впрочем, оригинальный отчет Подолина автору все же удалось получить в виде фотокопии благодаря любезной помощи д-ра Норлинда и д-ра Стуре Волина из Лунда, а также других шведских ученых, которым он здесь выражает свою искреннюю признательность.
Нет основания сомневаться в факте находки монет на острове Корву. Энрике Флорес (1701—1773) считается выдающимся испанским ученым, труды которого высоко оцениваются в современных энциклопедиях. Намек Меса (не знавшего о труде Подолина) на возможность того, что патер Флорес был введен в заблуждение, лишен всякого основания, поскольку не было ни малейшей причины для обмана. К тому же нет никаких сомнений в подлинности самих монет.
Впрочем, Кречмер снова подверг сомнению факт находки монет, приводя весьма странные доводы.[13] Он признает безоговорочно добросовестность как патера Флореса, так и Подолина, но предполагает, что Флорес сам был обманут и, видимо, доверился лицам, рассказавшим ему эту сказку. Карфагенские монеты, принесенные Флоресу, могли быть украдены в Лиссабоне или в другом месте из какой-нибудь коллекции. Для сокрытия преступления [164] воры выдумали историю о находке на острове Корву, чтобы не вызвать подозрения у Флореса.
Столь вольное толкование, по мнению автора, переходит все дозволенные границы. Подобный метод положил бы конец любым исследованиям доисторического периода, поскольку возможность обмана при всех археологических находках во всем мире никогда не исключена. Насколько беспочвенно подозрение Кречмера, доказывает следующее соображение. Предположим, что в то время действительно произошла крупная кража коллекции монет (о чем Флорес, как нумизмат с европейским именем, несомненно, должен был знать). В этом случае выдумка о находке монет на острове Корву имела бы смысл только, если бы похитители хотели продать их патеру за большие деньги. Но лишь 2 из 9 карфагенских монет следует признать ценными и редкими. Разве можно предположить, что Флорес, уплатив крупную сумму за монеты, просто подарил бы их своему шведскому гостю Подолину?
Почему же должны мы поверить такому фантастическому, сложному и совершенно неправдоподобному толкованию только для того, чтобы не признать надежным простой рассказ Подолина? По мнению автора, толкование Кречмера ошибочно и его несколько высокомерный вывод о том, что «не может быть и речи о мнимом пребывании карфагенян на острове Корву», следует отвергнуть как абсолютно необоснованный. Флорес был сведущим ученым. Нет никакого основания для превратного толкования сообщения патера, ибо уже Гумбольдт считал его «простым и ясным», «не оставляющим сомнения в достоверности самого факта».[14]
Всем сомневающимся в находке монет на острове Корву, о которой сообщает Подолин, можно напомнить, что при поразительно похожих обстоятельствах была сделана представляющаяся еще более «невероятной» находка известного золотого украшения на острове Хиддензе после сильного шторма 13 ноября 1872 г. То же самое относится к крупной находке в Домбурге на острове Валхерен 5 января 1647 г., когда при сильном юго-восточном ветре и последующем мощном отливе на пляже были найдены древнейшее каменное изображение батавской богини Нехалении и 45 древнеримских памятников, в том числе много императорских монет I—III вв. н.э., до того погребенных в земле.[15] Почему же находка на острове Корву менее вероятна, чем аналогичные случаи, безупречные с точки зрения исторической достоверности?
