Неведомые земли. Том 1 - [170]
Впрочем, многочисленные арабские названия (Sabana, Sabara, Sabaricus, Sinus, Zabae), которые позже приводит Птолемей, описывая Индокитай, свидетельствуют о том, что древнейший морской народ савеи, о судоходстве которых, впрочем, мы знаем очень мало, уже основали здесь торговые пункты.
О плаваниях арабов в этих отдаленных районах Индийского океана мы, к сожалению, знаем очень мало. Однако, видимо, совершенно прав ван Эрде, который так высоко оценивает эту арабскую посредническую торговлю начала нашей эры, что называет арабов Йемена «финикиянами Индийского океана».[20] Вероятно, то обстоятельство, что греческие купцы из Александрии в это время начали конкурировать с арабами в странах Индийского океана,[21] связано с политикой императора Нерона по отношению к Востоку.[22] [391]
Особенно знаменательны последние главы «Перипла», в которых предвидится возможность плавания до страны Тина, то есть до Южного Китая. Это название вообще впервые встречается в «Перипле», ибо то место из Страбона, в котором говорится о географической широте «Тины»,[23] бесспорно, искажено. Слово Тина будет правильней читать как «Афины» (’Αθῆναι вместо Θῖναι).[24] И по этому вопросу автор «Перипла», хотя ему было известно далеко не так много подробностей, как Птолемею, в одном отношении проявил большую осведомленность. В то время как Птолемей, ошибочно толкуя используемые отчеты мореплавателей, перемещает страну Тину к экватору и даже на южное полушарие, автор «Перипла», хотя он тоже вынужден был пользоваться сведениями из вторых рук, знает, что Тина находится «совсем на севере» [от Малакки].
«Перипл» превосходит изложение материала Птолемеем и в том отношении, что в нем содержится одна весьма важная догадка. По мнению автора «Перипла», расположенная за Тиной область, вероятно, очень тесно связана с почти неизвестной легендарной Страной серов, в которой производится шелк. Но эта гениальная догадка о действительном положении вещей промелькнула, «подобно метеору» (Хирт), и позднее забывается на несколько столетий, хотя у Марциана Гераклейского и приводится сообщение о том, что Тина представляет собой «границу между известным и неизвестным миром»[25] и «на севере граничит с частью Страны серов» (см. приведенные выше тексты).
Эта в высшей степени интересная догадка в те времена, к сожалению, не привлекла к себе должного внимания. В изображении Птолемея связь между Тиной и Страной серов совершенно исчезает, и именно из-за высокого авторитета этого ученого истина надолго остается скрытой. При жизни Птолемея и в течение десятилетий после его смерти поддерживались торговые сношения между Восточным Средиземноморьем и Каттигарой, главным портом Китая. Однако ни сам Птолемей, ни люди, жившие в последующие столетия, не знали, что Тина и была той страной, которая поставляла натуральный шелк, пользовавшийся таким огромным спросом и расценивавшийся на вес золота.
Автор «Перипла» тоже ничего не знал о Каттигаре — гавани Тины. Вскоре, однако, не позже чем через 20 лет, греческому миру стал известен этот важный торговый центр благодаря греческому купцу и мореплавателю Александру. Его сообщения были важнейшим источником сведений для Марина Тирского (см. гл. 58). Позднее порт Каттигара, видимо, приобрел особенно важное значение для сирийских купцов.[26]
Весьма примечательны и интересны также содержащиеся в последней главе «Перипла» беглые сведения о неизвестных северных странах в Восточной [392] Азии, почти недоступных из-за своего сурового климата. Подобное сообщение можно было бы скорее ожидать от Меса Тациана (см. гл. 57). Как смог добыть их автор «Перипла», который не покидал тропического пояса, остается загадкой, даже если жители Индокитая, как будет показано в последующих главах, уже довольно хорошо знали о стране Тине и о Стране серов.
Огромное значение «Перипла Эритрейского моря» лучше всего сформулировал Моммзен: «Если бы Страбон и Тацит умели так же хорошо видеть, как этот практичный человек, то мы бы несколько больше знали о древности».[27]
В заключение рассмотрим еще один важный вопрос. Кажется странным, что ни в «Перипле Эритрейского моря», ни позднее в грандиозной картине мира, нарисованной Птолемеем, нельзя обнаружить никаких следов знакомства с Мадагаскаром, самым большим островом Индийского океана. Отсюда, видимо, следует сделать вывод, что этот огромный остров в древности долгое время оставался неизвестным. Только арабы средневековья впервые упоминают о нем (см. гл. 108). Эта странная неосведомленность связана, вероятно, с сильным Мозамбикским течением, о котором мы неоднократно упоминали (см. гл. 5, 9). И без того редким судам, плывшим к югу через океан вдоль восточного побережья Африки, Мозамбикский пролив, видимо, мешал приблизиться к острову Мадагаскару.
Имеется, впрочем, один странный рассказ об «острове Ямбула», приведенный Диодором.[28] Возможно, он имеет отношение к Мадагаскару. Отрывок из текста Диодора приведен выше. Грек Ямбул, о котором больше ничего не известно, согласно его собственному рассказу, во время путешествия в Страну пряностей был захвачен пиратами и попал в Эфиопию, то есть в современное Сомали. Оттуда он с одним только спутником был отправлен на какой-то южный остров, до которого нужно было плыть целых 4 месяца по открытому морю. На этом острове якобы уже не было видно полярного созвездия Малой Медведицы, откуда следует, что он находился в южном полушарии. Ямбул прожил на острове 7 лет, затем был изгнан оттуда и, совершив снова четырехмесячное плавание по открытому морю, попал в Индию.
