Неуютное море - [23]
На корме, у двери в камбуз, сидела закутанная в теплый платок Тоня Коршунова. Она не могла, заснуть и вышла на палубу задолго до того, как развели мост лейтенанта Шмидта. Начиналась новая жизнь. Она плыла в Арктику, в голубую Арктику Нансена. Она увидит айсберги, мрачные острова, покрытые льдом, северное сияние. Может быть, произойдет что-нибудь необыкновенное… Придется ехать много километров на собаках…
Из дверей машинного отделения показался Болтянский. Увидя Тоню, он вылез из тамбура и примостился рядом с ней на кнехте:
— Любуетесь утренним Ленинградом, Антонина Васильевна? Но вы не видели Одессу после восхода солнца. Это что-то особенное. Не буду говорить за море. Такое море только в Одессе. Но город, город надо видеть. Со шлюпки, из гавани. Поедем со мной в Одессу после этого рейса?
— Поедем. Хочу видеть все наши города, все наши моря и реки.
— Сначала навестим Одессу. С нее надо начинать. Остановимся у моей мамы…
— С чего это у вашей мамы я должна останавливаться? Я себе место найду. Не беспокойтесь.
— Ах, Тонечка, вы не знаете Одессу. Там вас обязательно охмурит какой-нибудь пижон. Вам нужен гид или, может быть, даже защитник.
— Никто мне не нужен. Сама как-нибудь справлюсь.
— Хорошо. Можете останавливаться где хотите, но всё равно вы будете находиться под моим наблюдением.
Он вздохнул и тихо запел:
Люблю эту песню. И еще «Соловьи» трогают за сердце… Слушайте, Антонина Васильевна, я сообщу вам одну тайну. Только никому… Наклонитесь.
Тоня склонила голову. Механик быстро поцеловал ее в щеку.
Тоня отодвинулась, сердито сказала:
— Отстаньте, Семен Григорьевич. Еще раз повторится, тогда не обижайтесь.
— Простите великодушно, Тонечка. Не удержался. Вы умеете готовить шашлык?
— В школе учили.
— Антонина Васильевна! Вас надо перевести на самое большое судно, в ресторан «Астория» или я даже не знаю куда. Шашлык — это мое любимое блюдо, и, если вы меня любите или, скажем, уважаете — завтра у нас на обед будет шашлык. Правда?
— Я совсем вас не люблю, Семен Григорьевич, и поэтому шашлыка вам не будет.
— Ах так? А кто вам всегда камбуз растапливает, форсунки чистит? Кто, я вас спрашиваю?..
С мостика звякнул телеграф. Механик нырнул в машину.
Володя Смирнов стоял на носу самоходки. Он напряженно вглядывался в пустынные набережные. Придет или не придет? Если придет, значит, по-настоящему любит. Вчера они провели вечер вместе. Гуляли на Кировских островах, в парке. Володя никак не решался спросить, согласна ли Светлана стать женой моряка, ждать его, помнить всегда… Наконец, когда Светлана уже собиралась ехать домой, он сказал:
— Веточка, вот мы и расстаемся. Надолго. Нужно решить один вопрос…
— Какой?
Он взял Светлану за руку, крепко сжал ее:
— Я хочу знать, будешь ли ты меня ждать…
Девушка порозовела, отвернулась. Володя притянул ее к себе, стараясь заглянуть ей в глаза.
— Не надо, Володя, — прошептала она. Потом неожиданно обвила его шею руками, Крепко поцеловала в губы. — Вот тебе мой ответ…
Они еще долго сидели в опустевшем парке. Он целовал ее глаза, губы, руки. Это были первые мужские поцелуи в его жизни. Он чувствовал, как бьется ее сердце под его горячей рукой. Она, всегда такая насмешливая, недотрога, сидела покорная, с закрытыми глазами, побледневшим лицом, близко прижимаясь к нему, будто искала защиты… И от этого Володе казалось, что нет в мире такого, чего бы он не сделал для нее. Сейчас он всё мог. Он казался себе настоящим моряком, уходящим в дальнее плавание. Сладко кружилась голова. Было уже поздно, но они никак не могли расстаться. Наконец молодые люди поднялись и медленно пошли по малолюдным улицам. Володя проводил Светлану до самого дома. На прощанье она сказала:
— Ты говорил, что мост начинают разводить в два часа сорок пять минут? Я приду проводить тебя к Зимнему дворцу. Вы там будете проходить?
— Приходи. Обязательно приходи, Веточка.
Они долго держались за руки. Володе хотелось поцеловать Светлану, но было неудобно. У ворот сидела толстая дворничиха в белом фартуке и уничтожающе смотрела на девушку.
— Прощай, Володя. Помни… — прошептала Светлана, вырвала свою руку и скрылась в парадной.
…«Ангара» проходила мимо Зимнего дворца. Набережная оставалась пустынной. У Володи сжалось сердце. Неужели не придет? Но кто-то там бежит через дорогу. Белое платье, голубая косынка. Светлана! Вот она остановилась, ищет глазами «Ангару»…
Андрей Андреевич с мостика увидел бегущую фигурку в белом платье. Он сразу понял, что это та девушка, о которой говорил ему Смирнов.
«Пришла!» — обрадованно подумал капитан и, усмехнувшись, сказал рулевому:
— Возьмите правее. Держите ближе к берегу. Пропустим вперед буксир…
…Володя подбежал к борту. Поднял руку. Сорвал с головы кепку. Заметила, Веточка, дорогая! Она бежит по набережной и машет, машет своей косынкой.
— Счастливого плавания-а-а! — слышит Володя далекий милый голос.
Медленно отодвигается вбок разводной пролет Кировского моста. Он у самого берега. Самоходка прибавляет ход. Светлана отстает. Всё дальше и дальше белеет пятнышко ее платья.
— Кто это? Твоя девушка? — покровительственно, но без насмешки спросил стоявший рядом боцман.
