Неуязвимый (в сокращении) - [13]

Следующие десять дней мы питались тем, что нам давала земля. Это была настоящая борьба за выживание — в противоположность «игре в выживание», которой обычно занимаешься на учениях. Сомневаюсь, что инструкторы и впрямь позволили бы нам умереть от холода, однако они дали нам пройти половину пути к подобной кончине. Попасть в госпиталь означало бы не выдержать испытания и быть отчисленным с курсов.

Мы построили маленькое, но крепкое убежище (или «схрон») из бревен, кусков рифленого железа и торфа. Костерок, горевший у входа, согревал нас — правда, дышать приходилось дымом. В ближнем заливчике мы ловили кумжу. Она была не крупнее карася, но все же вносила разнообразие в наш рацион, состоявший из травы и морских водорослей. С силками нам меньше везло, зато мы подбирали на ближних дорогах сбитых машинами зверьков.

Чтобы сохранить тепло на ночь, мы согревали в костре камни, а потом заворачивали их в мешковину и использовали в качестве грелок. Набив мешки травой, мы соорудили «одеяла». Все дневное время мы, смахивающие в непромокаемой «одежде» из пластиковых пакетов на пугала, посвящали сбору пищи и топлива.

На десятую ночь я проснулся от того, что на мои ноги, протянутые к самому выходу из «схрона», что-то упало. Полусонный, я гадал, что бы это могло быть.

Ба-бах! В голове у меня зазвенело, и я понял, что это шумовая граната.

Кто-то сдирал с нашего убежища крышу, я услышал мужские голоса, оравшие: «Бери их, гадов!»

Нас, ошеломленных и ничего не понимающих, выволокли наружу солдаты в вязаных шлемах — их было человек тридцать. Мы пытались бороться с ними, однако силы у нас были из-за недоедания не те, да и числом они нас превосходили, так что добились мы лишь того, что получили хорошую взбучку. Завязав нам глаза, нас побросали в ледяной пруд, а после под дулами автоматов повели к дороге и затолкали в кузов грузовика. Так мы на своей шкуре испытали «шок пленения».

Мы более или менее представляли себе, что нас ожидает: этап учебного курса, именуемый «поведение после пленения». Обучение такому поведению проходят все «рискующие оказаться в плену» военнослужащие Соединенного Королевства, в том числе служащие любых частей особого назначения, горные инструкторы и члены экипажей боевых самолетов. Научить человека выдерживать пытки невозможно, однако, ознакомившись с «интеллектуальными» играми, в которые с тобой будут играть на учебных допросах, ты по крайней мере начинаешь понимать, что тебя ожидает. Ты должен постараться не привлекать к себе особого внимания и продержаться достаточно долго, чтобы не поставить под угрозу жизнь своих товарищей, которым, возможно, удалось избежать плена.

Остаток ночи мы провели в ангаре аэропорта острова Айлей — стоя в так называемых «напряженных позах». Это означает, что ты несколько часов стоишь на коленях — или на ногах, но при этом неудобно скрючившись, так что у тебя сводит суставы и мышцы. Весьма эффективный способ изнурить пленника, не подвергая его настоящим пыткам. Как только мы пытались пошевелиться, получали пинок в поясницу. А поскольку человек совсем не шевелиться не может, пинков мы получили немало. Поначалу они были не очень болезненными, но удары наносились в одну и ту же точку, и в конце концов боль стала мучительной. Большинство из нас переносило это стоически, однако некоторые начали вскрикивать и стонать.

На дворе стоял декабрь, и было холодно. Поскольку моя тонкая хлопковая форма была мне мала, живот, лодыжки и предплечья мои оказались открытыми ледяному ветру. Если у нас от холода и изнеможения подкашивались ноги и мы падали на пол, нас на несколько минут затаскивали в теплую комнату и усаживали рядом с нагревателем, а когда мы переставали дрожать, отволакивали назад, на холод. Оказалось, что переходить из холода в тепло и обратно — куда хуже, чем все время оставаться на холоде.

В какой-то момент мне выдали пару носков и велели надеть их. Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Да оно ею и не оказалось. Пока я, с завязанными глазами, пытался онемелыми пальцами расшнуровать ботинки, носки у меня отобрали — все было лишь жестокой шуткой.

Поутру нас, не сняв с глаз повязок, погрузили в самолет, и следующий час мы, все так же в напряженных позах, провели в полете.

После приземления нас запихали в очередной грузовик, отвезли в какую-то старую, как нам показалось, каменную крепость и бросили в подземелье. Следующие тридцать часов нас опять-таки продержали в напряженных позах. Через каждые шесть часов нам выдавали по половине ломтя хлеба и по глотку воды. Несмотря на завязанные глаза, я ощутил, что день сменился ночью. После того как я всю ночь простоял с поднятыми вверх руками, у меня от вынужденной бессонницы и сенсорного голодания начались галлюцинации. Так нас готовили к допросам.

На следующий день повязки ненадолго сняли, и с нами поговорил врач. Он сказал, что телесного ущерба нам не причинят и что, если мы предпочтем сдаться, нашу просьбу удовлетворят. Испытание же закончится, лишь когда мы снова увидим этого же самого врача.

Нас отправили в центр временного содержания. Из расставленных вокруг динамиков лился белый шум (подобный тому, который издает ненастроенный телевизор), и мы, остававшиеся незрячими уже несколько дней, утратили всякое представление об окружающем. Мы не знали, где мы, с кем мы и какое сейчас время суток.