Неуловимый Вальтер - [8]

— Тебе чертовски идет. Элегантный, ничего не скажешь, — заметил Брзи, довольный, что услужил.

— Здорово выгляжу, — согласился Вальтер и стал выворачивать карманы снятого костюма. Взял пистолет, сигареты и разные мелочи.

Вальтер торопился. Брзи следил за движениями его длинных пальцев, как он проверял, заряжен ли пистолет.

— Я должен идти. Иосипу скажешь, что делать все, как договорились. Мы должны идти только вперед, понимаешь? — Широко открытые глаза Вальтера были полны решимости.

Брзи еще больше вытянулся, не моргая, слушал и запоминал слова отважного человека. А уходя, сказал:

— Я передам твое поручение, передам дословно. И мы непременно дознаемся, как случилось, что гестаповцы и усташи узнали о доме Чехича.

Вальтер проводил Брзи, немного задержался в комнате, затем осторожно вышел на улицу и смешался с многочисленной толпой прохожих.

Ацо, крупный, аккуратно выбритый, нетерпеливо ждал за столиком в кафе. Вальтер, появившись в дверях, осмотрел посетителей и направился к столу, стоящему в темном углу. Успокоенный Ацо тотчас предложил ему стул. Вальтер, облокотившись на старенький столик, молча посмотрел на Ацо. Нескольких вздохов Вальтера было достаточно, чтобы Ацо понял, что случилась какая-то неприятность.

— Ты выглядишь усталым, — заметил Ацо.

— Это точно, я расстроен, но это нам не должно мешать, — прервал его Вальтер. — Я ждал, Ацо, нашей встречи.

Оба посмотрели на соседний стол, где сидели трое людей. Они спорили и пили ракию.

— Может, пойдем отсюда? — предложил Ацо.

— Не стоит. Опасность всюду подстерегает. Говори, зачем пришел?

Ацо наклонился к Вальтеру:

— Готово нападение на Штимаца, шефа усташской службы наружного наблюдения. План разработан, не хватает лишь немецких форм...

— И? — произнес Вальтер.

— Мы рассчитываем на твою помощь... Чтобы ты как-нибудь достал форму немецкого летчика. Вот тебе записка от товарища с «земли».

Вальтер осмотрелся, приподнял голову от бокалов и кофейных чашек и незаметно сунул записку в карман.

— Ты что, не будешь читать? — поинтересовался Ацо.

— Не нужно спешить. Давай решим с формой. У меня есть товарищи на аэродроме, и, возможно, я смогу кое-что достать.

Вальтер вспомнил Путника и его оперативность. Он прикинул, через какое время можно будет достать военную форму.

Затем Вальтер предложил:

— Ты поселишься на нелегальной квартире, скажем, у Вондрака. И должен быть осторожен и готов ко всему.

— Я всегда готов. Почему ты меня предупреждаешь?

— Матоша схватили... Агенты и гестаповцы напали.

Ацо нахмурился и предложил:

— Пакет с формой можно передать через Илиджи прямо с аэродрома. А я его буду ждать там, на явочной квартире.

— Это, пожалуй, лучше всего, — согласился Вальтер и вытащил записку. Он незаметно прочел ее и сказал: — Нужно, чтобы кто-то следил в то время, когда Штимац выедет из Сараева. Все будет подготовлено, пусть товарищи не беспокоятся.

Ацо позвал официанта и расплатился за кофе. Вальтер первым вышел из кафе и поспешил на трамвайную остановку.

«ГЛУХОНЕМОЙ» ПАЦИЕНТ

В тюрьме Чемалуша гестаповцы и усташи ничем не гнушались, стараясь хоть чего-нибудь добиться от избитого и истерзанного Матоша, но он молчал.

— Не стоит его больше трясти — умрет, — пришел к выводу один из усташей, обращаясь к остальным, и затем предположил: — А не онемел ли Ченгич после наших ударов?

— Это можно проверить, — сказал другой усташ.

— Как?

— В тюремном отделении больницы.

Усташи посмотрели на недовольного гестаповца и ждали его решения.

— В больницу! Ченгича необходимо вылечить, чтобы он заговорил. Мы располагаем сведениями, что на него выходит сараевское коммунистическое подполье. Он нам все выложит, все! — Гестаповец погрозил указательным пальцем и бросил взгляд на неподвижно лежащее в углу следственной камеры тело коммуниста.

Часовые подхватили Матоша и потащили его из камеры.

Ждали врача, чтобы тот осмотрел Матоша. Пришел профессор Флагер. Ощупав избитое тело, он спросил:

— Что у вас болит? От чего синяки?

Помутневшие глаза, не моргая, смотрели в одну точку, а опухшие губы не шевелились. Флагер еще ниже наклонился и посмотрел на отекшее лицо.

— Не хотите говорить?

Матош никак не реагировал и молчал.

— Симулянт! Знаю я таких! — закричал Флагер, затем, желая посмотреть, нет ли изменений в застывшем взгляде Ченгича, он еще ниже наклонился над ним.

Матош продолжал молчать, и Флагер снова прокричал:

— Симулянт! Мы за ним понаблюдаем! Пусть останется в больнице.

Матоша грубо впихнули в маленькую комнату и надели на него больничную одежду. Превозмогая боль, он изо всех сил старался сдерживать себя, чтобы случайно не застонать. В постели ему стало немного легче, боль несколько утихла, но ненадолго.

Пришли доктора Благое Ковачевич и Хиба Рамаданович, сторонники народно-освободительного движения, и узнали секретаря местного комитета КПЮ. Врачи позаботились, чтобы немного успокоить боль. Ковачевич созвал консилиум врачей для установления диагноза. Они пришли к выводу, что у пациента из-за нанесенных тяжелых травм произошло кровоизлияние в мозг и отнялась речь и, чтобы улучшить его состояние, необходимо продолжительное лечение.

Неподвижно лежащий под больничным одеялом и обеспокоенный тем, что скоро за ним придут гестаповцы, Матош время от времени мысленно возвращался в прошлое.