– Именно так, – ответил Бек, согласно кивая.
– Какое гнусное создание эта миссис Гарстон, – сказала Джулиан, качая головой.
– Это правда, – согласился Бек. – Но в ее защиту я должен сказать, что она единственная леди из всех, кого я знаю, которая держит в доме так много зеркал. Ни разу, когда я был у нее, мне не пришлось искать какой-нибудь полированный или блестящий предмет, перед которым я бы смог поправить мою прическу.
Джулиан обменялась взглядом с матерью, и обе рассмеялись.
Когда их смех утих, Джулиан заметила, что у отца, глядевшего в окно, такое выражение, будто его ударили.
– Господи! – пробормотал он. – А этих-то кто сюда звал?
– Что такое? – воскликнула Джулиан, оборачиваясь. – О! Теперь все понятно. Капитан, а вы ничего об этом не знаете?
Она видела, как Бек покраснел.
– Моя новая благодетельница довольно точна, – сказал он, испуганно глотнув. – Милли, простите, но она обещает мне крышу над головой и… и уже на год вперед купила мне макассарового масла. Что я мог поделать?
Леди Редмир только покачала головой.
– Вы ужасный человек, – сказала она, улыбаясь. Через несколько секунд леди Кэттерик, миссис Уэнби и миссис Балмер вошли в гостиную. Леди Редмир сразу обратилась к ним:
– Вы пропустили много интересного. Карлтон сейчас отправляет миссис Гарстон обратно в Лондон.
– В самом деле? – с улыбкой спросила леди Кэттерик.
– О, Боже! – прочирикала миссис Уэнби.
– Вот нечаянная радость! – прогремела миссис Балмер. – Значит, мы можем пожелать Джулиан счастья?
Леди Редмир встала рядом с дочерью и, крепко взяв ее за руку, ответила:
– Да, конечно, можете.
– Ах, ах! – отозвались в один голос три дамы.
Как бы подтверждая ее слова, вернулся Карлтон и, поклонившись дамам, сообщил счастливую новость, что он заказал отдельную гостиную и уже послал за местным викарием. Поскольку родители Джулиан здесь и общее согласие очевидно, священник легко может совершить весь необходимый ритуал здесь, и положить конец пяти неделям неразберихи и страданий.
Пригласив всех в гостиную, Карлтон задержал Джулиан и дождался пока закроется дверь. Подперев дверь ногой, чтобы она не открылась, он обнял свою неуловимую невесту.
– Должно, наверное, существовать выражение «предпоследняя минута», потому что все произошло в последнюю минуту, но она, слава Богу, не была последней, – сказал он.
Джилли смотрела ему в лицо, сердце ее было так переполнено любовью, что она не могла говорить.
– Джилли, милая, – вздохнул он, прижимаясь к ней близко-близко. – Ты вправду здесь? Я в правду обнимаю тебя? Мы, наконец, поженимся?
– Да, любимый, – прошептала она, чувствуя, как он бережно целует ее щеку.
Его губы медленно скользнули к ее губам. Она встретила его губы, упиваясь сладостью этого первого за столько недель поцелуя. Она не бросилась ему на шею, а просто наслаждалась ощущением нежного объятия и мягких поцелуев вновь обретенного возлюбленного.
Он слегка отодвинулся от нее, и она увидела его неожиданно серьезные серые глаза.
– Я люблю тебя, – сказал он. – Очень. Что бы ни случилось с нами, Джулиан, какими бы ни были превратности судьбы, ожидающие нас, я хочу, чтобы ты приняла мою любовь так, как говорит сейчас об этом твое лицо, как несколько минут назад говорили твои глаза, когда ты сказала, что забудешь развлечения света ради путешествия со мной, как говорит мне моя память, возвращая тот день, когда много недель назад в «Эйнджел Инн» в Редмире ты с такой готовностью шагнула мне навстречу. Скажи, что ты всегда будешь это помнить.
– Я всегда буду помнить, – прошептала она.
Она любит его. Она будет любить его всегда. Всегда.
– Я влюбилась в тебя в тот самый миг, когда въехала во двор «Эйнджел Инн». Ты знал об этом?
– Я знал только, что умолял небеса избавить меня от брака с девушкой, которой я никогда прежде не видел, а спустя мгновение ты влетела в ворота гостиницы. Я был убежден, что мои молитвы услышаны и исполнены.
Джулиан, по-прежнему обнимая его рукой за шею, тихонько засмеялась.
– А на самом деле – это была я.
– А на самом деле – это была ты, и я наконец поймал тебя, моя неуловимая невеста.
