Неугасимый огонь - [84]

Ранефер побагровел, но не нашёл, что ответить.

— Мои слова, — произнёс Неарх гораздо тише, — легко проверить. Ты захватил пленных. Многие из них знают, как царь Энил присоединился к нам. Вы, ничего не зная об этом человеке, подарили ему трон. Задумайся теперь, мудрым ли было такое решение.

— Я последую твоему совету, — мрачно сказал Ранефер, — истина должна быть установлена. Как и в нынешнем деле, от которого мы отвлеклись. Филота не может сказать, почему он не ответил на песнь посланника, но, может быть, ответишь ты?

Критянин покачал головой.

— Увы, но я сам пребываю в недоумении. Может быть, уцелел кто-то из триерархов?

— Да. Но многие из них тяжело ранены. Есть и такие, кто не сильно пострадал, но они молчат.

— Пусть их приведут, возможно, со мной они станут говорить.

Ранефер удовлетворил его просьбу и вскоре в каюту ввели прихрамывающего Пнитагора. Киприот взглянул на критянина совершенно безжизненными глазами. Лицо его ничего не выражало. Следом зашёл Нимаатра. Он покосился на Неарха и что-то сказал Ранеферу на языке ремту. Тот ответил и Знаменосец, выглянув за дверь, отдал какие-то распоряжения.

— Филота очнулся, — объяснил Ипи критянину, — я приказал привести.

— Хорошо, — кивнул тот и обратился к киприоту, — Пнитагор, ты можешь говорить? Что здесь произошло?

Пнитагор смотрел сквозь Неарха, чуть склонив голову набок, и молчал.

— Что произошло? — повторил вопрос наварх, — где Пасистрат, Адар-Мелек, Никанор? Что с ними?

— Адар-Мелек? — спросил Нимаатра, — тот, кто занял место Энила?

— Да.

— Один из моих тетнут-шесер говорил, что убил высокородный фенех стрелой Херу. Большой начальник фенех, богатый одежда и доспехи. Может Адар-Мелек?

— Пнитагор, ты видел это? — допытывался Неарх.

Киприот молчал. Он не менял позы, даже почти не моргал. Так ничего от него и не добились.

Египтяне ввели Филоту. Он еле стоял на ногах.

— Посадите его, — распорядился Ранефер.

Филота уставился на Неарха и безжизненным голосом сказал:

— Ты опоздал.

— Что произошло, Филота? — спросил Неарх.

Архинаварх покосился на Ранефера, который жёг его суровым взглядом и ответил:

— Они оказались сильнее.

— Это я и сам вижу! — повысил голос критянин, — зачем ты полез в драку? Ты хоть понимаешь, что творишь?

— Они не хотели говорить.

— Ложь! — вспылил Нимаатра, подавшись вперёд.

Ранефер остановил его жестом. Сам он сохранил невозмутимость.

— Ты не слышал песнь посланника?

— Они трубили, — подтвердил Филота, — а ещё зеркалами отвечали Камиру. Демоконт сказал — они сообщают городу, что помогут.

— Какой ещё Демоконт?

— Местный архонт. Он хотел отдаться под руку Александра, но царь Дедал сопротивлялся. С Демоконтом мы договорились.

Филота изложил свою версию событий.

— Хотели свергать законный царь… — сквозь зубы сказал Нимаатра.

— Я ничего не понимаю, — раздражённо бросил Неарх и повернулся к Ранеферу, — не буду обсуждать эту авантюру с перетягиванием города, но ответь, почтенный, вы действительно одновременно предлагали переговоры и сигналили местным, что атакуете нас?

— Мы не подавали такого знака, — едва сдерживаясь, ответил Ипи, — лишь обещали городу помощь. Лишь тот может подозревать другого в подлости, кто бесчестен сам!

— Высокие слова, не имеющие ничего общего с реальностью, — ответил критянин, — я не вижу вины Филоты. Вы сами сделали все, чтобы он понял вас неправильно.

— Он — глупец! — заявил Нимаатра, — только человек совсем без ум, смогать замышлял такое!

— А Мелек предлагал говорить… — неожиданно подал голос Пнитагор, — я счёл его трусом…

— Этот фенех не трус, — сказал Нимаатра, — он погибал смелый.

— Где мой брат? — вскинул голову Филота.

— Если есть справедливость на свете, — с ожесточением сказал Пнитагор, не глядя на Филоту, — то там же, где мой сын…

Неарх вопросительно взглянул на Ранефера. Тот покачал головой.

— Я не знаю имя твоего брата. Много ваших воинов и гребцов погибло. Некоторых мы вытащили из воды.

— Как ты намерен поступить с ними? — спросил Неарх, — независимо от того, считаешь ты Филоту пиратом или нет, но простые воины ни в чём не виноваты перед тобой.

— Ну да, — хмыкнул Ипи, — жён кефтиу только Филота насиловал.

— А вы, считающие «пурпурных» своим стадом для бесконечного доения, чисты и незапятнаны? — вскинулся Неарх, — конечно, как удобно, всю грязную работу сделали злые македоняне, срезали колосья и даже обмолотили их, а вам осталось только ссыпать зерно в амбар?!

У Ипи от гнева задрожали губы.

— Мы никогда не предаём мечу жителей городов взятых с боем!

— Действительно, кто же иначе станет платить дань?

— Наши воины не берут силой жён и дев! Ибо многие из оных с радостью примут ласки славного воина Та-Кем, особенно, зная, что тот подарит ей пару золотых кайтов, или что-то из добычи. Ужели ваши воины столь дики и уродливы, да ещё скупы? Или мэт у них как льняная тряпка, и не уподобится разящему копью, пока обладатель не примкнёт к женской шее железо?

Неарх опешил, посмотрел на Филоту. Тот мрачно усмехнулся.

— Да, верно. В Тире на твоём обелиске написано, что ты отдал жриц Тиннит желавшим раздвинуть им ноги, — сказал критянин, — ты считаешь, что они остались довольны, получив взамен серебро. Они так тебе сказали? Вы уподобили жён «пурпурных» диктериадам и считаете, что это как-то возвышает вас над македонянами, насильниками и мясниками? Мне жаль вас. Вы, похоже, даже не понимаете, сколь многие втихаря проклинают ваше идеальное государство, о котором с прошлой осени в оба уха трубит Александру одураченный вами Каллисфен.