Неугасимый огонь - [46]

Скорее всего, знал или догадывался. Он подстраховался. Послание составлено не на языке эллинов. Но он же должен был понимать, что Мерит насторожится, не разобрав слова, но заметив, что они представляют собой далеко не бессмысленный набор звуков, ибо похожи на эллинские. Аристамен прекрасно знает, что Аттал не вернулся к Александру, хотя им не позволяют встречаться.

Записав эти странные слова, «акреа данон», Мерит навестила второго пленника. Подняла его с ложа, выпроводив троих финикиянок, и задала вопрос. Он был пьян, но на прямой вопрос ответил прямо. Если и состоял в сговоре с Аристоменом, то под хмелем не сумел сосредоточиться, и не пытался играть. «Акрея данон» означало — «дева-убийца».

Ну и в чём тайна? Да от Шарден до Элама последние пастушеские собаки знают, скольких мерзавцев достойнейшая Анхнофрет спровадила к Апопу. Хотя, если подумать, из памяти постоянно выскальзывает тот факт, что пришельцы здесь чуть более года и просто не в состоянии были переварить все сплетни побережья Фенех и Киццувадны. То, что известно пастушеским собакам, совсем не обязательно уже знает Александр. Аристомен осведомлён. Осведомлён настолько, что слава «Ядовитого цветка» напугала его, заставив действовать.

У него было мало времени и возможностей. Да и что ему вообще оставалось? Даже будь под рукой краски и смеси, проявляющиеся при обработке папируса светом или огнём, Мерит бы определила их сразу.

Аристомен проявил верность царю и предпринял отчаянный шаг, достойный шаг, догадываясь, что будет разоблачён. Выдал себя с головой. И что теперь делать с ним?

Ответ подсказала сама Мерит-Ра. Она написала брату, что позволила письму лазутчика отбыть по назначению. Сестра начала игру. Большую игру. Что же, он поддержит её в этом.

Ранефер почувствовал, как в груди разгорается азарт.

Анхнофрет отправилась посланником к Александру. Склонить царя к преклонению перед многотысячелетним величием Страны Реки, мудростью его жрецов. Цель и исполнителя Ипи одобрил. От Та-Кем не убудет, если люди Александра обретут толику знания Священной Земли. Можно рассказать царю об исчислении наибольшей окружности твердыни Геба. О познании бескрайнего мира звёзд. О законах движения «блуждающих» звёзд, затмений Хонсу и Великого Ра. Поделиться той части сей науки, благодаря которой, зная, когда и под каким углом, по направлению к «незыблемым», должны восходить крупнейшие из звёзд, можно провести корабли вдали от берегов. И многое иное. В своём, том мире в Священной Земле Александр не был. От Та-Кем осталась, если верить Энилу, лишь тень былого величия, но все великие писцы эллинов, мастера счета, возлюбившие мудрость, преклонялись и пред осколками некогда могущественной страны чудес. Ипи видел глаза Птолемея, впервые сошедшего на берег Та-Кем. Посланнику не верилось, что такая страна может существовать. Но она была пред его глазами, он ступал по её земле…

Анхнофрет по силам покорить Александра. И мудрости ей не занимать, и словом она владеет превосходно. Вот только Тутимосе… Как он воспримет? Впрочем, со дня на день все они встретятся на Алаши. Может быть, уже встретились. Важнейшая встреча, а его, Ранефера там не будет. Ему нужно спешить к берегам Иси, дабы предотвратить ещё одно кровавое недоразумение…

Ипи быстро написал приказы, касающиеся учреждения «Тысячи Анеджети», распоряжения по Нубнеферу и его сыну. Теперь надо отдать на переписку и заверение. Потом расписал подробнейше поручения для Маатеманха (из тех, что можно было доверить папирусу), а так же Аменсенеба.

За этими бумагами его и застал «первый мудрец». Быстро, кратко, Ипи прокомментировал письменные приказы. Закончив, невольно зевнул, не сдержав смешок.

— Вздремнуть бы… Сейчас ехать на верфь, надо постараться вытащить в море ещё что-нибудь.

— Держащий Скипетр Ириса спит? — Маатеманх попытался разрядить напряжение, — думал, ты как Вестницы Нейти. Всю ночь без сна и видишь сквозь тьму.

— Да, а ещё мы с Мерит перекидываемся в белых сов и любим полетать ночью. Над вражьими городами!

Ипи рассмеялся было, но быстро оборвал веселье. Оставалось ещё кое-что. Две вещи. О первой из них он хотел завести речь с момента встречи, но не решался. Маатеманх заметил его напряжение. И задал вопрос первым. Открыто.

— Она не пришла к тебе?

— Кто? — спросил Ипи, безуспешно изображая равнодушие, но прекрасно понимая, о ком идёт речь.

О жене, матери его сыновей. О возлюбленной сестре, как принято в Та-Кем величать супругу, что нередко вводило в заблуждение иностранных послов, видевших его на троне рядом с Мерит-Ра.

О возлюбленной сестре…

«Нефрумаат, как же так вышло, что мы стали чужими? Или так было всегда, а мы лишь обманывали друг друга?»

По воле Самозванки женой Ранефера, разлучённого с Мерит, стала жрица Хатор[53], именем Нефрумаат. Она родила ему двух сыновей. Он всегда обращался с ней ласково, старался не пренебрегать, но она тщетно пыталась завоевать его сердце. Многоискусная в любви, она надеялась, что в её объятиях Ипи хотя бы на миг забудет о Мерит, но этого так и не произошло. Много бессонных ночей провела Нефрумаат в слезах, обнаружив, что супруга нет на ложе. В конце концов, смирилась с назначенной для неё ролью. Поняла, что ей тоже уготована Неизбежность, которую не одолеть. День и час их судьбы предопределён. Ранефер умрёт от стрелы племянника. Не один. Он умрёт, прижимая к груди свою супругу. Ту, которую часто обнимал, но так и не полюбил. Стрела пронзит их обоих. А Мерит… Мерит проживёт дольше.