Неугасимый огонь - [151]

Пока звучал внутри него этот монолог, боль и беспокойство за Софью и Рафаэля не уменьшились. Но что же ему оставалось думать, как ни то, что Софья покинула его. Но одна, без Рафаэля она этого не сделает. Подгоняемый страхом и злостью, Роберт бросился вон из этой комнаты, в которую еще минуту назад пробирался пьяным от вкушения сладостного наслаждения любовником. Он помчался по переходу к комнате своего сына. Из-под двери спальни Рафаэля выбивалась полоска света. Роберт не стал сразу открывать дверь, а сначала прислушался. Он явственно услышал голоса мальчика и его матери. Роберт перевел дух. Дорогие ему люди никуда не исчезли. Может быть мальчик заболел или что-то еще заставило Софью быть с Рафаэлем? Роберт без стука открыл дверь.

Комната освещалась светом мерцающей лампы. Рафаэль не спал. Он стоял посреди комнаты и рассматривал себя в большом зеркале, висевшем на стене, Софья стояла позади него и держала руки у сына на плечах. На ней был белый атласный пеньюар, волосы распущены и откинуты на спину. У Роберта захватило дыхание. Софья его поразила своей красотой. Она первая встретила его отражение в зеркале и улыбнулась ему. Софья молча посторонилась, позволяя ему как следует рассмотреть сына.

Мальчик был завернут в широкий талес с белыми и синими полосками и густой широкой бахромой. На его голове красовалась парчовая чалма. Этот головной убор в Испанию завезли мавры, но с их уходом такие тюрбаны продолжали носить лишь евреи. Так одеть мальчика означало только одно – заявить во всеуслышание, что отец этого ребенка был евреем.

– Господи, что вы делаете? – обеспокоенно спросил Роберт.

Он уже представил себе рыскающих по дворцу инквизиторов, хотя и понимал, что это маловероятно.

– Я знакомлю Рафаэля с его настоящим наследством, – спокойно ответила Софья.

Она повернулась к нему, и Роберт увидел на ее лице совершенно незнакомое ему выражение. От нее исходило какое-то мистическое излучение. Нечто подобное он видел на лицах де Майя и Гарри Хоукинса. Рафаэль вообще не заметил, как Роберт вошел в комнату. Мальчик был околдован созерцанием в зеркале себя и своих необычных одежд.

– Софья, я не понимаю, почему ты решила сделать это для меня?

– Не только для тебя, – перебила она его. – Но и для себя, и для Рафи тоже.

– Боже, что за бессмыслица, – подумал Роберт. – Откуда у тебя эти вещи? – спросил он, указывая рукой в сторону Рафаэля.

– Из пещеры. Они очень старые, но все в пригодном состоянии.

– Из пещеры?.. Из какой пещеры?

– Из той, которая в Патио де ла Реха.

«В пещере лежит сокровище». Боже милостивый, он помнил эти слова, ему их до конца жизни не забыть.

– Ты имеешь в виду в старом хранилище? В тайнике? Но я ведь там все обыскал. Там пусто и это никакая не пещера, а всего лишь углубление.

– Пещера находится позади того, что ты называешь углублением. В тот вечер была сильная гроза и в скалу, что позади тайника ударила молния. Я там пряталась от дождя. Меня чуть не убила молния. Вот, полюбуйся. – Софья отбросила волосы, закрывавшие ее левый висок и показала ему след от ожога, который уже заживал.

– Приложи что-нибудь на это место, а то будет горячка, – машинально посоветовал Роберт.

– Я уже прикладывала, но не в этом дело. Задняя стена этого хранилища разлетелась на куски. Вообще-то это была не стена, а только ее видимость. А за ней я обнаружила этот талес. – Она повернулась к Рафаэлю и пальцем дотронулась до полосатого шелка.

– И тебе захотелось сделать для меня что-то, что мне понравилось бы, – тихо произнес Роберт. – Спасибо, дорогая, но…

– Я уже говорила тебе, что не только для тебя, – снова перебила его Софья. – Для всех нас. Она повернулась к сыну. – Рафи, не будь лее таким невоспитанным! Ты же не поздоровался с Робертом.

Мальчик, наконец, прервал свое занятие и повернулся к ним.

– Добрый вечер, дядя Роберт.

Роберт не выносил этого «дядя Роберт», но приходилось терпеть.

– Добрый вечер, Рафаэль, – ответил он. – Ну и как ты тут жил без меня?

– Мама научила меня одной песенке. Хочешь, я тебе спою?

Роберт кивнул. И мальчик запел.

Сначала Роберт не сообразил, на каком языке поет Рафаэль. Но несколько мгновений спустя понял, что он пел на древнееврейском.

– Софья, скажи мне, где ты этому научилась? Как ты смогла научить этому Рафи?

– Я научилась этому в синагоге, когда жила в Бордо, где я родилась, – тихо ответила Софья. – Мой дедушка часто брал меня с собой на молитву, почти каждое утро. В моих жилах течет еврейская кровь. А мое имя – Софи Валон.

Наконец он все понял.

– Тебе удалось вспомнить все, что было с тобой до того, как тебя подобрали цыгане? – прошептал пораженный Роберт.

– Да. Стоило мне лишь увидеть все это в пещере и взять в руки, и я вспомнила.

– Я думала, кому можно довериться, – объясняла Софья, когда они шли через патио к пещере. – Без посторонней помощи я не могла ее закрыть, а так все оставлять тоже нельзя.

– Да, я понимаю. И кто же это? Энрике?

– А кто мог быть еще? – подтвердила она. – Я побежала к нему, как только закончилась гроза.

Они пришли в Патио де ла Реха и Роберт посмотрел туда, куда указывала Софья. Роберт отпустил руку мальчика.