Неугасимые зарницы - [50]

Сумерки в лесу редели, расползались между сосен, скатывались вниз, к реке. Небо становилось все светлее, наполнялось живой теплотою.

Начинался новый день.

— Ну что ж, будем считать, что сегодня наша очередь готовить завтрак, — улыбнулся Тернюк и, взяв котелки, пошел босой по увлажненной хвое к ручью.

Вскоре макароны, заправленные свиной тушенкой, и кипяток для кофе были готовы. Касьян Маркович хотел было разбудить остальных, но Роман остановил его:

— Подождите! Будить обычным способом — это очень канительно. Мы их поднимем по-научному. Вы только не смейтесь.

Иордан взял ложку, снял с шеста кружку и, отойдя шагов на пятьдесят от палаток, начал стучать ложкой о кружку и тихо блеять.

В палатках тут же зашевелились.

— Ой, это же овчар уже гонит стадо! — всполошилась Люся.

Касьян Маркович едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Люся, Валя и Олекса быстро выбрались из палаток.

— Ясно, — разочарованно вздохнула Люся. — Очередное художество моего гениального Иордана. Внимание! Внимание! Будущий профессор изображает из себя барана!..

— Это не наихудший вариант, — засмеялся довольный Роман. — Хуже, если бы было наоборот.

Они позавтракали, вымыли посуду, свернули палатки и уже упаковывали рюкзаки, когда от реки послышался звон настоящего колокольчика. Проголодавшиеся за ночь овцы спешили на знакомую им горную поляну. Старый овчар и два подростка — мальчик и девочка — подошли к только что залитому, еще парующему костру.

— Доброго утра вам! — сказал гуцул. — С воскресным днем вас!

Дети тоже поздоровались и стали рядом с овчаром. Им было лет по девять, оба одинакового роста, похожи друг на друга, как двойнята.

— Ваши внуки? — спросила овчара любопытная Люся.

— Нет, это мои правнучата, моя помощь. Летом, пока у них нет школы, пасем скот с ними. Здесь они имеют другую школу. Должны же они все видеть сами, все, где живут, знать.

— Смену себе готовите? — не унималась Люся. — Думаете, что они тоже около скота ходить будут?

— Кто знает, молодица, что им судилось, около чего им придется ходить: около машины, около леса или около скота. То они сами изберут. Меня ж одно тревожит: чтоб они сами скотами не стали, как это иногда случается... Так ли я говорю, товарищ учитель? — обратился овчар к Тернюку.

— Так, Илько Федорович, так, — кивнул Касьян Маркович.

Вскоре лесная поляна опустела.

— Сегодня вы, конечно, не дойдете до Сынего выру, — сказал овчар. — Будете там только завтра к позднему обеду, а то и под вечер. Но вам и нечего спешить: никто за вами не гонится, и вы ни за кем. Идите себе по собственной силе — больше пройдете, больше увидите. Человеческая дорога не та, что перед глазами, а та, что позади каждого из нас остается...

Через несколько минут они подошли к большой, прорезанной неглубокими рвами поляне, где паслись овцы. Внизу над рекою раскинулось двумя рядами хат село. Из труб струились белые дымки, собирались вместе и зависали белым облачком над долиной.

— То я уже дальше не пойду, — сказал овчар. — А вы должны идти вот этой тропинкой и направляться вон до той седловины. Когда ж дойдете туда и увидите братьев-буков, поворачивайте влево и идите по хребту. Все по хребту. Там уже нет никакой тропинки, но вы на это не обращайте внимания — идите себе дальше по хребту. Скоро вы встретите такую себе продолговатую, как распластанный заяц, поляну, поросшую высоким папоротником, — идите по ней. Через какое-то время...

— Дедуня, — робко прервал овчара правнук, — скажите же людям, как они должны переходить ту поляну.

Гуцул похвально качнул головой:

— Ты, Василечек, напомнил, ты и расскажи.

Мальчик охотно, но не торопясь, как надежно усвоенныи урок, повторил слова прадеда, добавив существенную деталь:

— Встретите ту продолговатую, как распластанный заяц, поляну, поросшую высоким папоротником, и идите по ней от правой задней ножки к левой передней.

— А так, так, — улыбнулся овчар. — Василечек знает, что говорит. Мы с ним ходили туда на бурелом смотреть... Но слушайте дальше. Через какое-то время должна появиться другая поляна. Эта вся сплошь рыжая от метелок конского щавеля. Она никогда не косится, так как усеяна каменными зубами. Там стерегитесь, чтоб не поранить ноги. Дальше хребет потянется вверх — идите туда, пока вам не преградит путь бурелом: это смерч в прошлом году оставил после себя дорогу. За буреломом увидите голый крутой склон — идите на него. К тому времени солнце уже хорошо выгуляется. На том крутом склоне станьте так, чтобы солнце грело вам в лицо. То, так стоя, справа увидите двугорбую гору — туда не идите. Слева должны виднеться рыжие безлесные горы — и туда не идите. Ваша дорога ляжет прямо в долину, мимо черного камня...

Овчар говорил обстоятельно, называл надежные приметы, на которые можно положиться и сегодня, и завтра, и через годы. Он хорошо помнил горные потоки и шумные реки, какие из них надо переходить вброд, а вдоль которых нужно идти по течению или против, не забыл сказать и про грибные места и заросли малины и черники.

— Ну, счастливо вам, — поклонился на прощанье овчар.

— И вам пусть будет счастье во всем, — сказал Касьян Маркович.