Неучтённый фактор - [7]

Ой! Волк-то как раз про меня не забыл и предпринял ещё одну попытку достать несговорчивую добычу. Не допрыгнул, хотя сидела я уже на метр ниже. Видно, тоже подустал.

Мстительно прищурившись, я прицелилась и запустила в него кукушечьим яйцом. Попала снайперски. Ну, желание сделать гадость близкому у меня, всегда превышало по своим реализационным возможностям желание сделать тому же близкому что-то приятное. Если бы Стивен Кинг уже умер, то непременно перевернулся бы в своём гробу раз пять: точно на лбу страшилища расплылась смесь желтка, белка и яичной скорлупы, а до меня донеслось отчётливое:

— Дрянь!

Где шляется этот проклятущий охотник?! На тот шум, что мы умудрились поднять, в моём мире уже вся милиция бы давно собралась!

— Да чтоб ты провалился! — я устала бояться и начала злиться. — Что ты ко мне привязался, зануда? Я тебе не Красная Шапочка и не принцесса — чтобы за мной по деревьям скакать. Это каким же нужно быть дальтоником, чтобы красный цвет от светло-малинового отличить не мог?! И шкура мне твоя на фиг не нужна.

— Конечно, не нужна. Она и мне теперь не нужна, — пробормотал Толстяк. — Попробуй яйцо отчистить.

— И поделом. Нечего на гостей города вот так, ни с того ни с сего, бросаться, — огрызнулась я, поудобнее пристраивая гнездо на развилке из двух веток. Вот. Теперь не свалится. — Никаких туристов не напасёшься на вас. Таможня, блин!

Какое-то время зверёк пытался осмыслить услышанное, а я постаралась понадёжнее укорениться на дереве. Волк — и тот прислушался к нашему диалогу.

— Ты сейчас что сказала? — наконец потряс головой мой товарищ по несчастью.

— Что думала, то и сказала, — вновь огрызнулась я. — А если бы я в прозрачных пластиковых шлёпанцах пришла, то сразу в Золушки бы определили? Шерлоки Холмсы недобитые!

— А-а-а! — барсук с воплем сорвался со своей ветки и, стремительно протопав по немедленно разоравшемуся камню и обалдевшему от такой наглости волку, сиганул в родную нору. Я огляделась в поисках объекта, напугавшего зверька. Не упоминание же о таможне привело его в такой ужас. Хотя, знавала я пару субъектов с подобными рефлексами.

Приплыли…

Приземлившаяся на сук рядом со мной птица была не меньше метра в высоту. По крайней мере, здоровенный блестящий клюв находился на одном уровне с моими глазами.

— Здравствуйте… — прощаясь с обоими, неоригинально проквакала я. — Вот Ваше имущество в целости и сохранности. В него я не Вашим кинула, а кукушечьим. Доброе дело, можно сказать, сделала. И вообще, кто же так гнёзда вьёт — только ветер подует и все яйца всмятку? Я бы на Ваше дерево и не посягала, честное слово, только вон тот психопат блохастый внизу мне слезть не даёт. Шапку ему мою подавай.

Язык опять автономно понёс всякую чушь. Даже я себя сама с удивлением слушала! Интересно, это какой по счёту признак шизофрении, первый, или, всё-таки, уже предпоследний?

„Кто?!“ — удивительно ясный и донельзя возмущённый голос прозвучал прямо в моей голове, прервав процесс самокопания. Я чуть было с берёзы от неожиданности не навернулась и принялась оглядываться в поисках телепата.

А ворона… нет, кажется, ворон, разразился каркающим смехом, и я моментально заткнулась, припомнив, что индульгенции мне ещё никто не выписывал.

Откаркавшись, птица придирчиво осмотрела собственность, пересчитала яйца, и угнездилась поудобнее на новом месте.

— Так и впрямь лучше, — задумчиво признал ворон. — А с кукушкой у меня разговор серьёзный будет… Да не тряси ты так ветку, у меня сейчас морская болезнь начнётся.

Это уже относилось непосредственно ко мне.

— А у меня — медвежья, — невежливо огрызнулась я. — Шла по лесу, никого не трогала…

— Так оно всегда и бывает, — философски заключил ворон и прикрыл глаза, а потом добавил, обращаясь непосредственно к волку. — Не она это.

Да что же это такое! Одному ветки не тряси, а другой, вон, внизу облизывается. Может попробовать с ним договориться? Вроде бы, какие-то зачатки интеллекта там присутствуют, да и птица, кажется, за меня поручилась.

— Слушай, давай я извинюсь… ну, за шубу, а ты меня есть передумаешь? У меня даже панамка не красная, ну нафига я тебе? — подумав, предложила я. Волк плотоядно взглянул вверх, тоже задумался, втягивая носом воздух, а потом плюхнулся на некогда пушистый зад и по-собачьи наклонил голову, демонстративно повернув правое ухо в мою сторону.

„Начинай“- тот же голос вновь зазвучал непосредственно в моём мозгу. Могу поклясться, что на волчьей морде появилось заинтересованное выражение. Какая прелесть: облезлый зомби-телепат, эксклюзивная модель. За что это мне?

— Правда-правда. Мех — шикарный, очень тебе идёт, хвост — всем на загляденье. Улыбка — смерть кариесу и кошмар всех дантистов, а уж характер…

Я опять осеклась: во-первых, придумать что-либо положительное по этому поводу было затруднительно, а во-вторых — физиономия хищника невероятным образом сменила выражение с заинтересованного на откровенно издевательское.

— В общем, есть он у тебя… — всё, пора завязывать с подхалимажем, пока он ещё и ржать не начал. В том, что он и это умеет, я уже не сомневалась.

Волк почесал лоб передней лапой и с отвращением посмотрел на останки несостоявшегося кукушечьего потомства, немедленно изгадившие шерсть и на ней.