Нетерпение мысли, или Исторический портрет радикальной русской интеллигенции - [138]

Шрифт
Интервал
Лихтенштейна абсолютно не подходит для громадной России. Так что Россия «особая» не потому, что ее население «глупее» или «умнее», чем в крошечном Лихтенштейне, а потому лишь, что у нее особые начальные условия для экономических преобразований: громадное количество заведомо не-равноправных субъектов федерации (республики и регионы делятся, кстати, на тех, кто «подает» [доноры], и тех, кому подают [все прочие]), крайне неразвитая инфраструктура страны плюс экономическая самостоятельность (на бумаге) и полная экономическая зависимость (на деле) субъектов от центра, что приводит не просто к неэффективным моделям управления, но к тому, что для Дальнего Востока, к примеру, Токио, Пекин и Сеул оказываются ближе, чем Москва, не только географически, но экономически и даже политически. Сказывается для России в целом и громадный исторический разрыв между культурой народа и культурой общества.

Так что у России все же свой путь экономического и политического возрождения, его надо искать и идти по нему, никому не подражая, ни кого не копируя, а запасаясь лишь верблюжьим терпением [691].

И такой узелок завязать придется, ибо русская интеллигенция без дум о будущности России никак не может. Еще в 1897 г. в статье «Небо и земля» философ В. С. Соловьев написал, что в России будущность принадлежит не «народу», не «интеллигенции», а только «истине». Как это понимать? Если истину оторвать от человека, то кому же она принадлежать будет? Только Богу! Именно это утверждал философ. Но, как показала реальная, а не гипотетическая история России, жизнь в ней шла своими, причем отнюдь не Божескими тропами. Весь XX век история устилала свой путь трупами, и человек лил слезы не от умиления, а от страданий…

Кстати, еще в одном, причем ключевом для России, вопросе ошибся наш религиозный философ. В 1888 г. в одной из лекций В. С. Соловьев говорил, что в России национального вопроса быть не может. «Тысячелетнею работою создавалась Россия как единая независимая и великая держава. Это есть дело сделанное, никакому вопросу не подлежащее» [692]. Нет. И с этим утверждением жизнь не согласилась. Именно национальный вопрос, как никакой другой, как только Россия попыталась уйти от своего тоталитарного прошлого, встал шлагбаумом на ее пути, и что будут делать нынешние политики с «национальным вопросом», абсолютно неясно.

Профессор А. С. Панарин, размышляя о будущности России на рубеже столетий, пишет: «Как России избежать трагической дилеммы: либо националистическая одержимость “памятью”, грозящая этническими и религиозными войнами, либо непомерное идеологическое “воодушевление”, связанное с проектом о “светлом будущем”, который объединит народы под эгидой нового авторитаризма» [693].

Так что интеллигенция конца нынешнего столетия на будущность России смотрит, пожалуй, более трезво, чем ее историческая предшественница. Но не потому, что она стала более мудрой, просто современная нам интеллигенция более повидала того, на что оказалась способной Россия да и населяющие ее народы. Тут дилемма наподобие «яйца и курицы»: история ли у России такая, потому что народ такой, или, напротив, народ таков из-за таковской российской истории. Мы этой «проблемы» касаться не будем.

Приведем лишь мнение о народе российском академика В. И. Вернадского. 13 сентября 1920 г. он записывает в дневнике: «Я не могу себе представить и не могу примириться с падением России… (Власть большевистскую, как видим, ученый не признал. – С.Р.). Но отвратительные черты ленивого, невежественного животного, каким является русский народ – русская интеллигенция не менее его рабья, хищническая и продажная, то историческое “вар-варство”, которое так ярко сказывается кругом, заставляет иногда отчаиваться о будущем России и русского народа. Нет честности, нет привычки к труду, нет широких умственных интересов, нет характера и энергии, нет любви и свободы. Русское “освободительное” движение было по существу рабье движение <…> Сейчас по отношению к своему народу чувствуется не ненависть, а презрение. Хочется искать других точек опоры. Для меня исчезает основа демократии <…> Уж лучше царство образованной кучки над полуголодным рабочим скотом, какой была жизнь русского народа раньше. Стоит ли тратить какое-нибудь время для того, чтобы такому народу жилось лучше?» [694].

Каково? Так и подмывает спросить академика:

– Как же так, Владимир Иванович? А кто же, как не Вы вместе со своими товарищами, озабоченными будущностью России и желающими обустроить это будущее так, как виделось русским интеллигентам, создали для этого партию конституционных демократов, которая, как оказалось, была для России лишней. Вы разве собирались не брать в это будущее русский народ или тогда он еще не представлялся Вам тупым “рабочим скотом”, ради которого вообще ничего предпринимать не стоило? Нет, уважаемый Владимир Иванович. Зря Вы так. Народ российский оказался плохим все по той же причине – победила не Ваша правда, правильной оказалась не Ваша формула. А случись все иначе, не было бы и отчаяния, не было бы и этого явно несправедливого признания…

Продолжить чтение
Еще от автора Сергей Иванович Романовский
Наука под гнетом российской истории

Книга является первой в нашей отечественной историографии попыткой сравнительно полного изложения социальной истории русской науки за три столетия ее существования как государственного института. Показано, что все так называемые особости ее функционирования жестко связаны с тремя историческими периодами: дооктябрьским, советским и постсоветским. Поскольку наука в России с момента основания Петром Великим в Петербурге Академии наук всегда была государственной, то отсюда следует, что политическая история страны на каждом из трех выделенных нами этапов оказывала решающее воздействие на условия бытия научного социума.

Великие геологические открытия

Автором в популярной форме описываются крупнейшие завоевания геологической мысли: попытки естествоиспытателей познать геологическую историю нашей планеты, сопоставить между собой события, происходившие многие миллионы лет тому назад в разных районах земного шара; доказать, что океаническое дно и континентальная суша в геологическом отношении – «две большие разницы». Рассказано также, куда и почему перемещается океаническое дно, каким на основе данных геологии представляется будущее развитие Земли.Книга будет полезна и любознательным школьникам, и серьезным студентам естественнонаучных факультетов университетов, и преподавателям, не утратившим вкус к чтению специальной литературы, да и дипломированным геологам, которым также не вредно познакомиться с историей своей науки.

«Притащенная» наука

Наука в России не стала следствием эволюции культурологической компоненты национальной истории. Её Петр Великий завез в страну из Европы, т.е., говоря иными словами, "притащил", пообещав европейским ученым "довольное содержание" труд. Наша наука, как это ни дико сегодня звучит, состоялась вследствии "утечки мозгов" из Европы. Парадокс, однако, в том, что в России европейская наука так и не прижилась. При абсолютизме она была не востребована, т.е. не нужна государству. Советская же власть нуждалась лишь в ток науке, которая ее укрепляла - либо физически, либо идеологически.

От каждого – по таланту, каждому – по судьбе

Каждая творческая личность, жившая при советской власти, испытала на себе зловещий смысл пресловутого принципа социализма (выраженного, правда, другими словами): от каждого – по таланту, каждому – по судьбе. Автор для иллюстрации этой мысли по вполне понятным причинам выбрал судьбы, что называется, «самых – самых» советских поэтов и прозаиков. К тому же у каждого из них судьба оказалась изломанной с садистской причудливостью.Кратко, но в то же время и достаточно полно рисуются трагические судьбы С. Есенина, В.

Рекомендуем почитать
Заплыв на чугунных ломах. Партийная критика «Мировой революции-2»

Опубликовано в журнале «Левая политика», № 10–11 .

Литературная Газета, 6547 (№ 13/2016)

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/.

Памяти Леонида Андреева

«Почему я собираюсь записать сейчас свои воспоминания о покойном Леониде Николаевиче Андрееве? Есть ли у меня такие воспоминания, которые стоило бы сообщать?Работали ли мы вместе с ним над чем-нибудь? – Никогда. Часто мы встречались? – Нет, очень редко. Были у нас значительные разговоры? – Был один, но этот разговор очень мало касался обоих нас и имел окончание трагикомическое, а пожалуй, и просто водевильное, так что о нем не хочется вспоминать…».

Кто скажет правду президенту. Общественная палата в лицах и историях

Деятельность «общественников» широко освещается прессой, но о многих фактах, скрытых от глаз широких кругов или оставшихся в тени, рассказывается впервые. Например, за что Леонид Рошаль объявил войну Минздраву или как игорная мафия угрожала Карену Шахназарову и Александру Калягину? Зачем Николай Сванидзе, рискуя жизнью, вел переговоры с разъяренными омоновцами и как российские наблюдатели повлияли на выборы Президента Украины?Новое развитие в книге получили такие громкие дела, как конфликт в Южном Бутове, трагедия рядового Андрея Сычева, движение в защиту алтайского водителя Олега Щербинского и другие.

По железной земле

Курская магнитная аномалия — величайший железорудный бассейн планеты. Заинтересованное внимание читателей привлекают и по-своему драматическая история КМА, и бурный размах строительства гигантского промышленного комплекса в сердце Российской Федерации.Писатель Георгий Кублицкий рассказывает о многих сторонах жизни и быта горняцких городов, о гигантских карьерах, где работают машины, рожденные научно-технической революцией, о делах и героях рудного бассейна.

Крокодил и его слезы

Свободные раздумья на избранную тему, сатирические гротески, лирические зарисовки — эссе Нарайана широко разнообразят каноны жанра. Почти во всех эссе проявляется характерная черта сатирического дарования писателя — остро подмечая несообразности и пороки нашего времени, он умеет легким смещением акцентов и утрировкой доводить их до полного абсурда.