Нетерпеливый алхимик - [42]

Для опознания трупа мы запросили помещение в мадридском морге. Я дрожащими от волнения пальцами набрал номер Василия, но тот, выполнив обещание, сразу же ответил на звонок и согласился приехать по указанному адресу. Наш подопечный появился у здания морга минута в минуту с конвертом оранжевого цвета под мышкой. Его одежда — рубашка и темные брюки — отличались невиданной скромностью, чего никак не скажешь о той роскошной спортивной машине белого цвета, из которой он вышел. Лобовое стекло было заляпано распластанными насекомыми и, судя по их количеству, переезд из Малаги в Мадрид занял около трех часов.

— Фотографии, — сказал он, протягивая мне конверт.

Каюсь, я до последнего момента сомневался в правильности нашего решения подвергнуть его столь жуткому зрелищу, но победила целесообразность: в конце концов, именно для этого мы его и вызвали, к тому же он сам настаивал на освидетельствовании трупа. Мы откинули простыню; русский покрылся смертельной бледностью, и я испугался, как бы он не рухнул на пол всей своей тяжестью двухметрового колосса. Однако Василий стоически выдержал процедуру, и когда я, прикрыв останки, спросил, опознал ли он в них Ирину, отчужденно проговорил:

— Трудно что-нибудь утверждать — от нее почти ничего не сохранилось.

— Нам нужно знать наверняка.

— Думаю… Я… Нет, не могу сказать ничего определенного.

Он удрученно замолчал и ненадолго потерял счет времени и пространства.

— Минуточку. А ее одежда? — встряхнулся он, и в его глазах блеснула искорка надежды.

— Нашли только это, — ответил я и бережно протянул ему трусики, помещенные в герметический пакет.

Василий растерянно его принял, поднес к лицу и стал жадно крутить в руках, пытаясь разгладить ткань через полиэтиленовую пленку. Мы, затаив дыхание, наблюдали за его манипуляциями, но предпочитали не вмешиваться. Наконец Василий оставил пакет в покое и застыл, словно в гипнотическом трансе. Потом поднял глаза, повернулся ко мне и твердо заявил:

— Теперь я убежден — это она.

По его лицу бежали слезы, в то время как мы с Чаморро наклонились над пакетом, разглядывая место, куда он показывал. На хлопчатобумажной ткани едва обозначалась вертикальная полоска длиной в два сантиметра, вышитая розовыми шелковыми нитками. Увидев наше недоумение, Василий поспешил объяснить:

— У Ирины была навязчивая идея помечать нижнее белье розовыми нитками и всегда в одном и том же месте.

Мы пригляделись. Вертикальная полоска на глазах преображалась в очертания буквы «И»,[55] на которую раньше никто не обращал внимания. Я посмотрел на Чаморро. По всей видимости, у нее в голове мелькнула та же, что и у меня, догадка: если признать опознание состоявшимся, руководствуясь столь шатким доводом, как розовая шелковая нить на трусиках, то начальство не преминет показать нам, почем фунт лиха. Мысли судебного медика, по-видимому, двигались в том же направлении. Но раз в нашем распоряжении не имелось ничего лучшего, приходилось довольствоваться малым. Мы поблагодарили Василия и попросили его не исчезать. Русский все еще не опомнился от потрясения: он то плакал от горя, то улыбался от осознания важности своей лепты, внесенной в расследование. Прежде чем сесть в машину, он попросил:

— Отыщи этого выродка, сержант. И позвони. — Он потряс у меня перед лицом мобильным телефоном. — Помни, для тебя я всегда на связи.

Я рассеянно кивнул, погрузившись в размышления о крупных неприятностях, ожидавших меня при обосновании результатов идентификации. Однако мое уныние оказалось преждевременным, поскольку главное вещественное доказательство находилось у меня в руках, в том оранжевом конверте, который привез с собой Василий. Теперь смутные предчувствия о его роли в возобновлении следствия стали обретать осязаемые формы. Ключом к успеху послужили брошенные им невзначай слова: «Ирина была жизнерадостной девушкой», и фотографии явились недвусмысленным подтверждением этой черты ее характера.

Благодаря широкой открытой улыбке, запечатленной камерой в нужном нам ракурсе, мы сумели получить снимки ее зубов: семь довольно четких и три посредственных. Судебные эксперты окончательно засвидетельствовали их полное соответствие сохранившимся фрагментам нижней челюсти найденного в Паленсии черепа.

Когда мы с Чаморро прочитали отчет, то в первые минуты онемели от избытка чувств. После продолжительной паузы моя помощница хлопнула меня по спине и сказала:

— Браво, шеф. Несмотря ни на какие препоны, ты таки добился своего.

— Мы добились, — поправил ее я.

— Я заблуждалась насчет Василия.

— А я тупо не верил в архивы.

— Тогда мы квиты.

— В любом случае, нам предстоит начать все заново, — предупредил я. — И впереди уйма работы, правда, на сей раз мы не дадим обвести себя вокруг пальца.

Перейра вернулся из отпуска в понедельник На столе его ожидало подготовленное нами обоснование для возобновления дела, которое отныне было озаглавлено следующим образом: «Тринидад Солер — Ирина Котова». Еще до десяти утра шеф вызвал меня к себе в кабинет.

— А я, признаться, подумал, будто ты затеял всю эту канитель только ради того, чтобы поваляться на пляже, — сказал он, напустив на себя притворную строгость.