Нет возврата - [86]

— Трали через пять минут, — сообщил проводник, заглядывая в купе.

Взгляд падре в отчаянии метался между горой спичек на середине стола и лежащей перед ним маленькой спичечной возвышенностью стоимостью в 12 фунтов.

— Что делать, Господи, что мне делать? — дрожащим голосом вопросил он.

— Святой отец, — отозвался О’Коннор. — Вы больше не можете повышать ставку. Вам нужно покрыть её и попросить судью показать карты.

— Наверное, вы правы, — с дрожью в голосе отозвался пастырь и подтолкнул фишки ценой в 10 фунтов на середину стола. У него осталось всего лишь 2 фунта. Он застонал.

— А ведь всё так хорошо начиналось. Я бы привёз несчастным сироткам тридцать два фунта, если бы вовремя остановился. А теперь… Теперь у меня для них всего ничего — два фунта.

— Я вам добавлю ещё три фунта, святой отец, — ободряюще улыбнулся судья Комин. — И у вас их станет пять. Итак, четыре дамы. Что скажете?

О’Коннор присвистнул. Падре в смущении поглядел на раскинувшиеся перед ним карты судьи, затем на свою «руку».

— А короли ведь бьют дам? — неуверенно спросил он.

— Бьют, если у вас их четыре, — усмехнулся судья.

— Именно что четыре!

Так и оказалось.

— Спаси и сохрани нас, Господи! — ликовал священник. — А уж я-то решил, что всё пропало. Что у вас «флеш-рояль».

Медленно поезд приближался к Трали. Они убрали карты и спички. О’Коннор спрятал колоду в карман, а судья выкинул изломанные спички в пепельницу. О’Коннор отсчитал двенадцать однофунтовых ассигнаций и протянул их падре.

— Благослови тебя Господь, сын мой, — перекрестил его церковник.

Не скрывая сожаления, судья Комин достал чековую книжку.

— Насколько помню, с меня причитается ровно пятьдесят фунтов стерлингов, святой отец.

— Как скажете, так и будет, — смиренно ответил падре. — Я уже позабыл, с чего мы начинали.

— Зато я прекрасно помню и уверяю вас — я должен приюту пятьдесят фунтов. — Судья приготовился заполнить чек. — Что мне написать? Приют в Дингле? Как он называется?

Священник беспомощно заморгал:

— Боюсь, у них нет банковского счета. Дингл очень маленький городок.

— Тогда я выпишу чек на ваше имя. — Судья вопросительно взглянул на падре. Тот лишь развёл руками:

— Но у меня тоже нет банковского счёта. У меня же нет денег.

— Ничего страшного, — проговорил судья учтиво и что-то быстро написал на чеке, оторвал его и вручил святому отцу. — Я выписал чек на предъявителя. Обналичить его можно в Центральном банке Ирландии в Трали. Мы прибываем как раз вовремя, он закрывается через полчаса.

— Вы хотите сказать, что в банке мне выдадут деньги в обмен на это? — спросил изумлённый падре, бережно держа чек.

— Непременно, — заверил его судья Комин. — Это чек с оплатой на предъявителя, то есть любой, кто предъявит его в банк, получит в обмен на него деньги. Ну что ж, О’Коннор, святой отец, я вынужден откланяться. Мы неплохо провели время в этом увлекательном, хотя и дорогостоящем путешествии.

— И не говорите, — уныло подхватил О’Коннор. — Должно быть, сам Господь Бог сдавал вам карты, святой отец. Редко увидишь такую «руку»! Что ж, хороший мне урок — никогда не играй в карты в поезде, тем более с самой Матерью Церковью.

В ответ священник ласково улыбнулся:

— Прежде чем зайдёт солнце, я отдам эти деньги самому достойнейшему из сиротских приютов — приюту в Дингле.

В Трали на платформе они расстались, и судья Комин поспешил в гостиницу. Он хотел пораньше лечь спать — с утра его ждали на заседаниях.

Первые два дела оказались простыми — судья назначил обоим правонарушителям штраф. Присяжные откровенно скучали.

Судья Комин склонился над бумагами, только кончик парика торчал над кафедрой, когда вызвали третьего обвиняемого.

— Подойдите, Роунан Куэрк О’Коннор, — разнёсся на весь зал грозный рокот судебного пристава.

— Вы — Роунан Куэрк О’Коннор?

— Да.

— Роунан Куэрк О’Коннор, — возвысил голос пристав, — вам вменяется нарушение Закона об азартных играх от 1845 года. Согласно Статье семнадцатой данного закона вы, Роунан Куэрк О’Коннор, обвиняетесь в том, что тринадцатого мая прошлого года, находясь в графстве Керри, обманным путем или иными мошенническими действиями, связанными с карточными махинациями, завладели деньгами Лургана Кина, обыграв его в покер. Таким образом, деньги, полученные вами от вышеназванного Лургана Кина, добыты вами преступным путём. Отвечайте суду, признаёте вы себя виновным или нет?

Пока пристав с театральной выразительностью зачитывал свою речь, судья Комин с несвойственной ему медлительностью отложил ручку и несколько секунд задумчиво глядел в разложенные на столе бумаги, словно надеясь, что данное судебное разбирательство можно будет провести, не отрывая от них глаз. Наконец он поднял голову и посмотрел на обвиняемого. Перед ним стоял тонкий, как тростинка, человечек с жалобными карими глазами. Судью Комина прошиб холодный пот.

— Не признаю, — прошелестел О’Коннор.

— Минуточку, — судья умоляюще сложил руки и застыл, будто каменное изваяние. Озадаченные присяжные в изумлении захлопали глазами, а мозг судьи заметался в лихорадке — признаться, что он знает ответчика или нет? Если признаться, то заседание немедленно закончится. Однако… Однако такой поворот событий повлечёт за собой пересмотр дела и, соответственно, дополнительные затраты для налогоплательщиков — ведь ответчику формально уже предъявлены обвинения. Но дело даже не в этом, думал судья, а в том — в силах ли он провести данное разбирательство честно и непредвзято? В силах ли вынести справедливый и объективный приговор? Он решил, что — в силах.