Как только он ответил на ее движения, она медленно заскользила вниз и вверх, отдавая ему все свое тело, вызывая его ответную реакцию. Он стиснул зубы, пытаясь не кончить в то время. как она была полна решимости довести его до оргазма. Разочарованная, она удивилась, почему он сдерживается, пока не услышала собственный стон и не поняла, что он старается и ради нее тоже.
Борьба в ванной шла на равных условиях. Крепко прижимаясь к нему своим телом, она пыталась заставить его кончить, обвив его ногами и резко двигаясь. Он замедлял ее движения, держа за бедра, насаживал на себя, вызывая тем самым у нее невероятную реакцию.
На них полилась горячая вода, но жар их тел был настолько сильным, что она едва это заметила. Диас развернул ее так, что вода больше им не мешала; Милла перестала держаться за трубу и теперь была прижата к кафельной стене. Обхватив его голову обоими руками, Милла поцеловала его с яростью, на которую только была способна; затем она перестала сопротивляться и, запрокинув голову, кончила. Издав дикий рык, словно его заставили приложить нечеловеческий усилия, он вошел резко, совершая короткие, настойчивые толчки, что довело его до пика и заставило ее закричать от наслаждения.
После этого он сполз вдоль стены, прижав ее к кафелю. Милла не чувствовала усталости и сонливости. Диас поцеловал ее в плечо, а затем отпустил ее ноги и они опустились на пол.
И снова наступила тишина. Милла не знала, как объяснить то, что только что совершила, и в любом случае она была четко предупреждена его условием — не делай этого, пока не захочешь. Не делать, пока она не признает его своим любовником, хотя то, что между ними только что произошло, и так не ставит под сомнение их любовную связь. Не делать, пока не разрушит между ними стену, воздвигнутую ею же. Не делать, пока они не станут принадлежать друг другу со всеми вытекающими из этого последствиями. Она уже сделала и, Господи помоги, она сама этого хотела.
Когда-то она уже имела глупость влюбиться в него. Если бы она его не любила, его предательство не ранило бы так сильно. Взбесило бы, да, но не ранило. Она даже не представляла, как можно любить двух совершенно разных мужчин, таких как Дэвид и Диас. Один — как солнечный свет, другой — кромешная тьма. Возможно, в этом и есть смысл — женщина, какой она была раньше, не смогла бы любить Диаса, но она уже не была той. Ей хотелось бы ею быть, но увы. Весь ужас, который довелось перенести, изменил ее, и назад пути не было. Она всегда любила приодеться, сделать прическу, обожала украшать дом так, как делали это люди в той телепередачи, что так озадачила их с Диасом, но теперь она сильнее, настойчивее и тверже, чем была до похищения Джастина.
И теперь основной вопрос: куда им деваться отсюда? Сейчас она была так же растеряна, как и утром. Только с той разницей, что теперь она не чувствовала себя одинокой.
На следующее утро Милла проснулась в объятиях Диаса, её голова покоилась на его плече, а тепло его тела согревало её холодным и серым декабрьским утром. За окном шёл сильный дождь. Намного сильнее, чем за день до этого. Как обычно, он почти сразу же открыл глаза, поняв, что она уже не спит, либо просто будучи настороже, чтобы не оставить себя уязвимым. Зная его теперь, Милла предполагала второй вариант. Диас не тот человек, который мог бы позволить женщине проснуться раньше и наблюдать за собой. Она села и потянулась, разминая мышцы, которые затекли после долгого сна в одной и той же позе. Лёжа рядом с ней, Диас протянул руку и провёл ладонью по её обнажённой спине. Милла отбросила назад пряди волос, которые лезли ей в глаза, одновременно думая о том, как неряшливо должно быть она выглядит, ведь вчера вечером она не высушила волосы, когда они с Диасом легли в постель. На этот раз, в его постель. Не её. Хотя после прошедшей ночи не осталось ничего, что можно было бы назвать «его» или «её». Только «их». И всё равно она чувствовала себя неловко. Несмотря на то, что один из самых важных вопросов между ними был решён прошлой ночью, оставалось ещё много неразрешённых проблем.
— Пойду включу отопление, — сказал он.
Милла спокойно сидела, обхватив колени руками, и смотрела в окно. Диас медленно встал и вышел из спальни. Оба дома по соседству были пусты. На самом деле, их дом был единственным обитаемым домом, сдающимся а аренду на этой улице. От этого Милле казалось, что они с Диасом остались одни на всём белом свете, не смотря на то, что некоторые местные жители всё-таки существовали. Пару раз, гуляя по пляжу, она замечала одного-двух людей, которые занимались лёгкой утренней пробежкой, но большую часть времени этот пляж находился полностью в её распоряжении. Чувство бесконечного одиночества не покидало её. Не способствовал этому и монотонный ливень. Милла пребывала в мрачном настроении. Не совершила ли она прошлой ночью величайшую ошибку в своей жизни? А если даже и совершила, то можно ли будет вернуть всё назад?
Диас вернулся с её халатом и шлёпками, затем снова вышел, чтобы приготовить кофе. Он не был особенно разговорчив по утрам — впрочем, как и всегда — и это её устраивало. Милла вылезла из постели и поспешно завернулась в халат. Затем отправилась в ванную.
