Несушка - [3]

- И чье семя? Шам, давай ты. У тебя опыт больше, а несушка на этот раз попалась тесная.

Между раздвинутых ног Алисы оказался один из тех пауков, что встретили ее в этой пещере в самом начале. Из его брюшка тоже стала выдвигаться "шпага".

- Шу-урш, что со мной делают?!

- Семя. Зародыши должны быть оплодотворены. Шам опытный осеменитель, не дергайся.

Алиса чувствовала, как в ее тело погружается еще одна игла, но она была куда тоньше и такой боли, как яйцеклад паучихи, не вызвала. Если не шевелиться - любое движение вызывало тошноту и красные пятна в глазах. А потом... Внутрь хлынул поток холодной, но обжигающе едкой жидкости. Казалось, она заполняет все внутренности, поднимаясь по животу вверх и одновременно вытекая между ног, обжигая свежие раны. Алиса со стоном закрыла глаза, кричать не было сил. Когда же ее оставят в покое? Хотя бы до смерти, которая неминуемо наступит...

Затем ее снова заворачивали в паутинную сеть, правда, на сей раз не стягивая туго. И куда-то несли. Ясность сознания вернулась от бьющего в лицо солнечного света и чириканья птиц. Перед лицом опять покачивалось туловище паука, а спину поддерживали когтистые жесткие лапы.

- Шурш?

- Надо же, запомнила имя... А тебя как зовут?

- Алиса. Но какое эти имеет значение? Скажи, я скоро умру?

- Очень надеюсь, что нет.

- Но во мне же теперь выведутся эти... личинки ваши.

- Ты опять путаешь. Мы же не насекомые. У нас стадия личинок проходит в яйце.

- То есть во мне личинок не выведется?

- Нет. Ты будешь вынашивать яйца.

- И сколько во мне яиц?

- Восемь. Если я все сделаю правильно, зародыши будут активироваться не сразу, а один за другим. Будешь нести по одному яйцу каждые три месяца.

- Восемь... по три месяца... Я два года буду нести яйца? А если ты что-то сделаешь неправильно?

- Тогда или яйца начнут расти одновременно или вылупятся внутри тебя. В любом случае ты умрешь... и наши детеныши тоже.

- А-а... тогда понятно, почему ты не хочешь, чтобы я умирала. И что ты должен делать, чтобы все было правильно?

- Все, что положено содержателю со своей несушкой. Массаж внутренний и внешний, кормить, лечить, следить, чтобы не покончила с собой.

- "Покончить с собой"? Зачем?

- Не знаю. Многие несушки пытаются. Или убежать, что то же самое.

- В смысле?

- Если несушка сбегает, яйца начинают развиваться неправильно и она умирает.

- Никогда не слышала о таком. Подожди... а после того как я снесу все восемь яиц, что со мной будет?

- Постарайся снести хотя бы шесть.

- Ты же сказал, что во мне восемь?

- Ну да. Но если ты умрешь раньше, чем снесешь шесть яиц, будет считаться, что я не выполнил задание. И хозяйка меня съест.

- И... И часто умирают раньше, чем снесут шесть?

- Часто. Двое из трех.

- Ох! А у меня вообще есть шанс дожить до конца и освободиться от всех восьми?

- Шанс есть. Примерно один из десяти.

- И что тогда со мной будет?

- Не знаю. Те несушки, которые доживали, обычно просили дать им умереть.

Алиса закрыла глаза, нервно кусая губы. Хотелось жить. Нет, не так - очень хотелось жить.

- Послушай! Ты хочешь, чтобы я выносила как можно больше этих яиц, не пыталась покончить с собой или убежать. Давай договоримся: я обещаю быть послушной и постараться выжить, а ты меня отпустишь после того, как я выношу последнее яйцо.

- Мне нравится такой договор. Если ты выносишь шесть яиц, я стану осеменителем, а если все восемь... хозяйка станет прислушиваться к моему мнению. Это будет... очень хорошо!

- Договорились. Только я не поняла насчет осеменителя. Они же большие и форма брюшка другая. Я думала, они сразу вылупляются другими.

- Нет. После второго яйца, если все будет нормально, у тебя появится молоко. Я буду его пить и меняться. Когда ловчий пьет молоко своей несушки, он быстро растет. И к шестому яйцу начинает формироваться игла.

- Вот как. Значит не только живой инкубатор, но еще и коровка дойная.

- Так нужно, чтобы все шло правильно.

- Да поняла уже, поняла. Помню о договоренности. Интересно, какие еще сюрпризы будут.

Шурш внес Алису под своды пещеры. Пробежав по наклонным переходам в верхние ярусы, расположенные почти у вершины скалы, они оказались в просторном зале, в который через пару небольших щелей пробивались лучи света, а в дальнем темном углу пол белел подстилкой из высохшей паутины. Над подстилкой покачивался большой гамак.

- Можешь пока здесь лежать. К ночи я тебе отдельный гамак сплету.

- Шурш. Здесь прохладно, можно огонь разжечь? И надеть что-нибудь.

- Огонь? Мы не любим огонь. Он паутину сжигает. А одеваться несушкам нельзя, традиции запрещают.

- Бр... понятно, почему они у вас дохнут. Человеку голышом здесь холодно, Шурш.

- А что я могу сделать?

- Помочь мне с очагом. И с одеждой.

- С одеждой нельзя.

- А с паутиной можно? Ты же меня заворачивал, когда нес.

- С паутиной - можно. Это не ваша одежда, она не воняет.

- Тогда сделай мне кусок паутины, чтобы сложить в несколько слоев и завернуться.

- Это можно.

Шурш отошел в дальний угол пещеры и, закрепив основу на выступающих камнях, стал плести многослойную сеть из нелипких нитей. Именно такие сети образовывали пол в гнезде старшей хозяйки. Работа привычная и, хотя Шурш был голоден, запаса нити в брюшке должно было хватить. Когда работа была закончена, он обнаружил, что несушка уснула. Ну и хорошо, пусть поспит. После осеменения у нее наверняка все болит внутри. Тут ловчий вспомнил о своей обязанности кормить несушку, а ведь для этого нужно снова идти в лес. Его-то там дожидается заготовленный ночью олень, хотя уже перестоявший и наверняка не очень вкусный, но еще съедобный. А вот несушке нужно мясо с малым количеством яда, чтобы только стало чуть мягче и без вредных организмов, но еще не переваренное. Надо проверить ловушки.