Несущая свет. Том 2 - [7]

— Какой ты неблагодарный! Ты никогда не доволен, что бы я для тебя ни делала!

— Может быть, ты мне позволишь все же научить тебя нашему алфавиту, хотя бы алфавиту! А там и парочке слов…

— Ни за что на свете! Слова не должны ложиться на бересту, потому что они сразу же умирают, как птицы в неволе.

После длительного молчания, в течение которого ее воодушевление уступило место мрачной задумчивости, Ауриана заговорила вновь:

— Меня окружает целое полчище врагов, Деций. Это угнетает меня. Вульфстан, например, когда увидел, что я беру эти свитки, посмотрел на меня так, будто я — римский шпион. Есть и такие, которые говорят, что я попала под твое влияние, и что мне ближе чужие обычаи, чем обычаи собственного народа. Если мы начнем занятия, я уверена, что нас застанут за этим делом, кто-нибудь нас обязательно увидит, и пойдут новые слухи и наговоры. Гейзар следит за каждым моим шагом, подстерегая, как голодный стервятник. Я в безопасности лишь до тех пор, пока жив мой отец.

— Зачем ты мне это говоришь? Ты же прекрасно знаешь, что я думаю на этот счет. Давай, наконец, распрощаемся с этой дырой, полной гнили и сырости. Мы могли бы построить домик в Галлии и зажить на лоне природы свободными земледельцами. Ты представить себе не можешь, как мне ненавистна эта земля!

Она уже два раза помогала ему совершить побег. При первой попытке его поймали соплеменники Аурианы и вернули ей. При второй попытке один из старших офицеров в форте Маттиакор узнал в нем «Деция-изменника», и он бежал, спасая свою жизнь, снова в глухие хвойные леса.

— … и, в конце концов, мы могли бы с тобой пожениться!

Ее печальный взгляд при этих словах наполнился горечью. Деций хорошо знал, что эта мысль и без него приходила ей в голову. Однако, Ауриана, как всегда, скрепила свое сердце и заговорила с трудом, как бы преодолевая себя:

— Сколько раз я говорила тебе, что это невозможно — я уже замужем!

— Возможно, если бы я познакомился с твоим мужем, это как-то помогло бы мне…

— Если бы ты познакомился с моим мужем, это плохо кончилось бы для тебя! Так что замолчи сейчас же и прекрати свои кощунственные речи!

Их лошади с ходу перемахнули низкую осыпавшуюся каменную стену, поросшую густой вьющейся викой, усыпанной веселыми фиолетовыми цветочками. Они долго ехали в полном молчании. Неожиданно Ауриана попридержала свою лошадь, как будто что-то внимательно разглядывая на земле. Весь отряд неспешно продвигался вперед легкой рысцой, и только Деций да внимательная, заботливая Фастила замедлили бег своих коней, заметив, что Ауриана остановилась.

— Смотрите! Волшебные мухоморы! — воскликнула она, подзывая своих друзей, и легко спрыгнула с лошади на мягкую, поросшую мхом землю. — Подождите меня! Я обещала Труснельде… — проговорила она, задыхаясь от спешки, и начала быстро рвать мухоморы, — что я наберу ей этих грибов, если увижу их. Вы же знаете, что молва утверждает: если съешь их, то тебе сразу же станет внятен смысл сокровенных слов великой Рамис.

— Дай-ка мне попробовать парочку этих мухоморов — может быть, тогда до меня начнет доходить смысл некоторых твоих слов! — проговорил Деций, наблюдая с нетерпеливой улыбкой за тем, как она собирает грибы и складывает их в свою сумку для провизии. Наконец, она выпрямилась и, швырнув один мухомор прямо ему в лицо, лихо вскочила на свою лошадь. Деций засмеялся, и она невольно ответила ему улыбкой.

— Прежде чем мы доберемся до своих, я хотела бы задать тебе пару вопросов — боюсь, что дома мне не представится такой возможности, — заговорила Ауриана снова после небольшой паузы. — Скажи мне, зачем ваши солдаты захватили в плен нашу великую Священную Жрицу? Неужели они хотят выведать у нее секреты пророчеств и ясновидения?

Сразу же после того, как отряд Аурианы вышел в поход из военного лагеря, их нагнал один из гонцов Бальдемара с тревожной вестью: римляне совершили странный неслыханный акт агрессии против германцев — два римских легиона проникли скорым маршем в глубь германских территорий, вторгшись на земли бруктеров, восточного германского племени, и, окружив башню Веледы на реке Липпе, схватили великую пророчицу, намереваясь переправить ее дальше в Рим в качестве заложницы. Событие это потрясло все германские племена своей необычностью и непостижимостью.

— Готов поспорить, что смысл этого поступка моих соотечественников вовсе не в том, в чем ты думаешь, — отозвался Деций. — Я догадываюсь, что эта акция была предпринята потому, что ваша Веледа неустанно призывала германцев к войне, к сопротивлению Риму, в результате чего мирные доселе племена превратились в злейшего и опаснейшего врага Империи. Я назвал бы эту операцию блестящей в тактическом плане. Подумай сама: пленена всего лишь одна женщина — пусть и священная — и сразу же все орды северных племен обезоружены этим событием, приведены в полное замешательство, и это без единой капли крови — римской или варварской! Гениально! А затем совет местных колдуний избирает эту пророчицу по имени Рамис на место плененной великой Веледы. А та, наоборот, всю свою жизнь неустанно поносит всякую войну и кровопролитие. Интересно, неужели римляне заранее знали, какой эффект произведет пленение Веледы и кто такая Рамис? Если бы правительство проявляло столько же мудрости в делах в мое время, то наверняка той ужасной бойни в Британии удалось бы избежать.