Неспящий - [3]

Однажды старик Софус, служитель у местного алтаря, сказал мне, что каждые пять секунд где-то в мире в землю ударяет пять сотен молний. Мы нередко наблюдали грозы и вспышки на небе, но никогда это не казалось чем-то осязаемым, реальным и возможным рядом с нами. А теперь я заперт в ловушке из огня и дыма благодаря одной лишь небесной вспышке. Если бы я верил в богов, я бы счёл, что у них странное чувство юмора. Мозг начал лихорадочно искать спасения, но оно упорно не желало показываться мне на глаза. Огонь охватывал амбар, и что-либо разобрать становилось всё сложнее. Прыгнуть вниз казалось просто невозможным — высота была довольно приличной, да и внизу скопилось внушительное количество обломков, о которые легко можно было покалечиться. Дышать становилось всё сложнее, и глаза стала укрывать тёмная пелена. «Неужели это конец?» — пронеслось у меня в голове. Я был неожиданно спокоен и равнодушен, я не думал ни о том, чего не успел, ни о том, что сделал в своей жизни не так, я просто смотрел на искры, танцующие перед моими глазами, и в этот миг мне казалось, что всё идёт так правильно, так… неизбежно. Ноги сами понесли меня вперёд, к проёму в стене. Раньше там было окно, затянутое сукном, но сейчас это больше напоминало просто зияющий кусок пустоты. Я приближался к нему, сам не зная, для чего, может, затем, чтобы в последний раз взглянуть на мир. И ровно в тот момент, когда мои руки коснулись нижней перекладины, я понял, что силы покидают меня, и тут перед глазами возникла тьма. Бесконечная и непроглядная.

«Осилит путь идущий. Свет —

узрит смотрящий вдаль.

Каким бы ни был твой ответ,

он будет значить «да»…»

— Ч… что? — непонимающе прошептал я, — кто это? Где я? — однако размытая фигура, как и её гулкий звучный голос, растворились во тьме. Я попытался подняться на ноги, но сил было критически мало. Неожиданно где-то впереди забрезжил свет. Он казался таким тёплым и приятным, что на душе сразу стало легче, и страх неизвестности мигом исчез. Я наблюдал, как голубоватые лучи переливаются, становясь всё ярче, переплетаясь между собой, и вот уже будто окутывая меня…

— Тори! Тори, очнись!

Я открыл глаза. Чувства начали постепенно возвращаться, и я ощутил, как по моему лицу стекают холодные капли, обжигая измученную кожу.

— Он жив! — прокричал склонившийся надо мной человек, заливисто рассмеявшись. Я почувствовал, как меня осторожно подхватили и поставили на ноги, и по моему телу любопытно заскользили чьи-то руки.

— Вроде, целый, не думаю, что он повредил что-то… Но состояние нерадостное, отнесите его в дом, пусть поспит.

Я мало понимал, что происходит, но покорно повиновался. Когда меня уложили на мягкую кровать, я ощутил такое непередаваемое блаженство, что словами просто не описать. Я уснул практически мгновенно, и в ту ночь меня более не посещали какие-либо сны и видения, лишь откуда-то издалека доносился едва различимый шелест дождя.

В ту ночь наша жизнь изменилась. Амбар рухнул, погребя под собой часть наших запасов. Кое-что удалось спасти, но отцовские снасти всё равно оказались повреждены, часть маминых трав также была выжжена дотла. Со мной всё оказалось в порядке — я потерял сознание, вывалившись из окна второго этажа в последний момент перед тем, как всё рухнуло, но я не повредил никаких костей или органов, лишь получил незначительные ожоги. Отцу же повезло меньше — его кожа сильно обгорела, он получил травму спины от балки, упавшей на него, и из-за долгого пребывания в задымлённом помещении, его дыхание сильно затруднилось. Целитель сказал, что отец сильный и здоровый, и всем этим невзгодам так просто не одолеть его. Однако на восстановление потребуется довольно много времени. И это неудивительно — он выглядел крайне плачевно: не поднимался с постели, редко открывал глаза, очень чутко реагировал на свет и температуру, почти ничего не говорил, только лишь глубоко дышал, сопровождая это пугающим неестественным хрипом.

Для нас с матерью настали тяжёлые времена. Близилась зима, а золото утекало сквозь пальцы столь стремительно, что мы едва сводили концы с концами. Из-за голода и болезни отца мама сильно пала духом, похудела, осунулась. Мне пришлось устроиться в подмастерья к кузнецу, но это мало спасало положение — весь основной доход приносил отец, а теперь ему ещё и требовались дорогие лекарства, достать которые можно было только в городе. Но мы держались, как могли, и то, что мы вместе, придавало нам сил.

С того дня, когда в амбар ударила молния, я начал замечать некоторые странности. Видение, которое пришло мне в то время, как я потерял сознание, было далеко не единственным. Почти каждую ночь я стал видеть странные сны, хотя мне довольно редко что-то виделось по ночам. Теперь же они стали яркими, насыщенными, почти осязаемыми. Я видел ясные картины: природу, города, деревни, совершенно не похожие на всё то, что я видел раньше. Люди во снах были довольно расплывчаты — как правило, они появлялись большими толпами, и я никогда не различал их лиц, однако одного я не забуду никогда. Чаще других передо мной появлялся высокий человек. Я никогда точно не мог разглядеть ни цвета, ни покроя его одежды, а лицо его всегда было укрыто то ли капюшоном, то ли маской. Но его голос врезался в мою память, как ничто другое. Он то и дело произносил нечто совершенно невообразимое — это были складные строки, смысл которых, однако, оставался мне непонятен.