Неспящий Мадрид - [36]
Наконец он решается. Встает, пересекает улицу, звонит, ему открывают, он поднимается на четвертый этаж, навстречу ему — голос матери, нетерпеливый и обрадованный, гулко звучащий на лестничной клетке:
— Что-то ты не торопишься, Эмилио, два часа тебя ждем.
— Час, мама, час.
— Ты не мог прийти пораньше? Тебя не дождаться. У нас тут ужас ужасный. Не знаю, что случилось у твоего брата с женой, но они как пришли, так и собачатся в кухне. А я тебе обзвонилась. Ты что, отключил телефон?
VII
— Получилось, Филу, ты был прав, все получилось!
— Я тебя обожаю, Селина, обожаю!
— Во-первых, когда я вернулась, то их не нашла. Сперва ударилась в панику.
— Ты меня удивляешь.
— Они оказались на втором этаже, там как бы отдельный кабинет.
— Неслабо.
— Да, высокий класс. Правда, еда не так чтобы очень… Что-то вроде косидо[52]…
— Плевать на меню, Селина, рассказывай!
— Ладно. Сюрприз первый — Грасиэла приберегла для меня место. Я-то думала, что буду в конце стола, в одиночестве. Ничего подобного. Я сидела между Грасиэлой Матой и неким Альберто Поро, знаешь такого?
— Нет. Кто это?
— У него вроде бы художественная галерея на калье Коэльо, недалеко от тебя вообще-то. Умора, на нем повисла жена Сантьяго Кариньены, она старается впарить ему одного парня, бельгийского фотографа, хочет, чтобы он устроил его выставку. Кругом кумовство.
— А про нас, Селина, про нас?
— Да. Сначала Грасиэла поговорила со мной с глазу на глаз. Сразу сказала, что очень хорошо написано, особенно ей понравился стиль, разнообразный, ровный, цветистый. Она очень удивилась, что мы написали это вдвоем. На ее взгляд, стиль единый, она видит одну руку. И она сказала, что лучше будет опубликовать это под одним именем.
— Плевать, там посмотрим. Дальше!
— Дальше. Знаешь, сколько они пьют? Еще в антракте кава шла бутылками. А тут риоха рекой. Умора, да и только: Грасиэла, хорошо поддатая, и другие не лучше. Ну да это нам на руку… Так вот. Мне пришлось ей объяснить, почему мы это сделали, что на французском дело не пошло, на испанскую литературную продукцию больше спроса, а мы хорошо говорим по-испански и решили, что сможем писать на испанском, подумали, что будет забавно прийти во Францию через перевод. Она тоже посмеялась, но сказала, чтобы мы губы не раскатывали, первые романы переводят редко, мол, не надо бежать впереди паровоза.
— Вот-вот. До нее не дошло, что мы не укладываемся в статистику.
— Этого я ей не сказала.
— Ты меня удивляешь. Ну ладно, ей понравилось, а как насчет более конкретных авансов?
— Погоди, сейчас до этого дойду. Напротив нее сидит Миранда.
— Ну да, издатель.
— Он самый. Большой издатель, она говорит. Она не без труда оторвала его от оживленной беседы, которая чуть было не закончилась ссорой, с Берналем, по поводу Вильены. Забавная была, кстати, эта беседа. Короче, оторвала она его, успокоила на раз — они все ее уважают до безумия, — заговорила о нашем романе, обо мне ни слова и даже не представила меня. Я ее слушаю — как бальзам на душу: прекрасный роман, написанный двумя французами, очень оригинальная вещица, дебют, непохожий на другие, с большими надеждами на успех. И потом, авторы молодые, литература у них в крови, и они на этом не остановятся. Вот так! Ну он-то, правда, не особо загорелся. Смотрел все больше в свой стакан, знай себе подливал. А потом она сказала, что автор — я, и представила меня. Селина Делло, Париж, агреже по испанскому языку, и все такое. О тебе речи не было.
— Я тебя прощаю.
— Le informamos de que su saldo está próximo a agostarse[53].
— Алло?
— Да?
— Что такое?
— Черт, это моя карта, деньги кончились.
— Ты в кабине?
— Нет, в туалете. Это моего мобильного карта.
— Ладно, отключись, я тебе перезвоню.
— Нет, нет, позвони попозже, я не хочу слишком надолго уходить из-за стола.
— Постой, нет, я лучше приду, подожду тебя у выхода, вы ведь в «Энтеро»?
— Да.
— Вот и хорошо, когда закончите, встретимся в «Гальо», он круглосуточный и недалеко, я буду там.
— О'кей, kiss[54].
— Постой, постой, а она передала ему рукопись?
— Да! На моих глазах!
VIII
— Просто убила его. Круто, правда?
— Да, это…
— Я понимаю, в каком он был состоянии, но есть слова, которые разят наповал.
— Эти слова точно разят.
— Кроме шуток. В самом деле, для него это катастрофа. Я слышала, как его оскорбляли. Рядом со мной люди вздыхали, как только он появлялся и начинал петь. Разве можно так себя вести? У зрителей есть права, но есть и обязанности. Чувствуй он поддержку, ему было бы легче. А знаете, что глупее всего?
— Нет.
— Дело в том, что я уверена: последуй он моему совету по поводу сапог, все прошло бы лучше. С этими сапогами целая история. Ему дали пару в последнюю минуту, и они оказались малы. Он постеснялся попросить заменить их еще раз. А когда вам обувь жмет, сами понимаете…
— Правда, обувь — это важно.
— Вот именно, я ему тоже говорила. И я же не виновата, что опоздала. Он вообще сначала никого не хотел видеть, а потом, в последнюю минуту, прислал сообщение, просил, чтобы я пришла, непременно. Я была свободна, да, но ведь у меня могли быть какие-нибудь планы, почему нет, и потом, машина, эти наркодельцы, использующие мою машину, ну чем я виновата, разве все предусмотришь, и пришлось идти в полицию, куда мне было деваться, а что допрос так затянулся, это полковник виноват.
В основе романа – один из вечных в литературе сюжетов, сюжет о художнике. В данном случае – художнике, который не в силах породить оригинальное произведение, но гениально копирует картины мастеров (роман содержит множество отсылок к истории бельгийской живописи). В итоге неизбежно встает вопрос о равноправии копии и подлинника, о самой природе оригинальности – и этот вопрос герой мучительно пытается разрешить.
«Хроники Хазарского каганата» — фантастическая притча о том, как мог бы развиваться наш мир, если бы он пошел другим путем. Книга состоит из трех частей, связанных друг с другом, но эта связь обнаруживается в самом конце повествования. Книга рассматривает насущные вопросы бытия, основываясь на выдуманном Хазарском каганате. Дожившем до наших дней, сохранившем — в отличие от наших дней — веротерпимость, но при этом жестко соблюдающем установленные законы. Вечные проблемы — любовь и ненависть, жизнь и смерть, мир и война — вот тема «Хроник».
Книга о геополитике, ее влиянии на историю и сегодняшнем месте Украины на мировой геополитической карте. Из-за накала политической ситуации в Украине задачей моего краткого опуса является лишь стремление к развитию понимания геополитических процессов, влияющих на современную Украину, и не более. Данная брошюра переделана мною из глав книги, издание которой в данный момент считаю бессмысленным и вредным. Прошу памятовать, что текст отображает только субъективный взгляд, одно из многих мнений о геополитическом развитии мира и географическом месте территорий Украины.
Достигнув эмоциональной зрелости, Кармен знакомится с красивой, уверенной в себе девушкой. Но под видом благосклонности и нежности встречает манипуляции и жестокость. С трудом разорвав обременительные отношения, она находит отголоски личного травматического опыта в истории квир-женщин. Одна из ярких представительниц современной прозы, в романе «Дом иллюзий» Мачадо обращается к существующим и новым литературным жанрам – ужасам, машине времени, нуару, волшебной сказке, метафоре, воплощенной мечте – чтобы открыто говорить о домашнем насилии и женщине, которой когда-то была. На русском языке публикуется впервые.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
Роман выстроен вокруг метафоры засушенной бабочки: наши воспоминания — как бабочки, пойманные и проткнутые булавкой. Йоэл Хаахтела пытается разобраться в сложном механизме человеческой памяти и извлечения воспоминаний на поверхность сознания. Это тем более важно, что, ухватившись за нить, соединяющую прошлое с настоящим, человек может уловить суть того, что с ним происходит.Герой книги, неожиданно получив наследство от совершенно незнакомого ему человека, некоего Генри Ружички, хочет выяснить, как он связан с завещателем.
«Текст» уже не в первый раз обращается к прозе Паскаля Брюкнера, одного из самых интересных писателей сегодняшней Франции. В издательстве выходили его романы «Божественное дитя» и «Похитители красоты». Последняя книга Брюкнера «Мой маленький муж» написана в жанре современной сказки. Ее герой, от природы невысокий мужчина, женившись, с ужасом обнаруживает, что после каждого рождения ребенка его рост уменьшается чуть ли не на треть. И начинаются приключения, которые помогают ему по-иному взглянуть на мир и понять, в чем заключаются истинные ценности человеческой жизни.
Роман «Пора уводить коней» норвежца Пера Петтерсона (р. 1952) стал литературной сенсацией. Автор был удостоен в 2007 г. самой престижной в мире награды для прозаиков — Международной премии IMРАС — и обошел таких именитых соперников, как Салман Рушди и лауреат Нобелевской премии 2003 г. Джон Кутзее. Особенно критики отмечают язык романа — П. Петтерсон считается одним из лучших норвежских стилистов.Военное время, движение Сопротивления, любовная драма — одна женщина и двое мужчин. История рассказана от лица современного человека, вспоминающего детство и своего отца — одного из этих двух мужчин.
Йозеф Цодерер — итальянский писатель, пишущий на немецком языке. Такое сочетание не вызывает удивления на его родине, в итальянской области Южный Тироль. Роман «Итальяшка» — самое известное произведение автора. Героиня романа Ольга, выросшая в тирольской немецкоязычной деревушке, в юности уехала в город и связала свою жизнь с итальянцем. Внезапная смерть отца возвращает ее в родные места. Три похоронных дня, проведенных в горной деревне, дают ей остро почувствовать, что в глазах бывших односельчан она — «итальяшка», пария, вечный изгой…