Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период - [15]
Советская Россия была вынуждена подписать 3 марта в Брест-Литовске мирный договор с союзниками (Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией). В соответствии с условиями Брестского мира большевики признали независимость УНР, хотя и считали это мерой вынужденной, а существование независимой Украины – лишь результатом внешнеполитических обстоятельств, лишенным каких-либо внутренних обоснований. Украина была занята германскими и австро-венгерскими войсками. В конце апреля 1918 г. к власти на Украине пришел бывший генерал-лейтенант русской армии П. П. Скоропадский, провозглашенный гетманом Украинской Державы[170].
В такой непростой социально-политической ситуации политика по внедрению украинского языка в общественную и культурную жизнь, поддержка украинской культуры в Украинской Народной Республике и Украинской Державе, проводившаяся различными ее правительствами и являвшаяся знаком обретения независимости, приковывала к себе пристальное внимание со стороны различных общественных и политических сил. Такая политика именовалась «украинизацией», восприняв, таким образом, термин, впервые введенный в оборот М. С. Грушевским[171].
Особое значение правительства УНР и Украинской Державы придавали статусу украинского языка, который должен был стать языком законодательства, администрации, армии. Основные усилия «незалежных» властей были направлены на введение украинского языка в систему образования (на всех уровнях – от начального до высшего), в издательский процесс (издание газет, журналов, книг, особенно учебной литературы и т. п.), развитие украинского театрального и музыкального искусства, музейного дела и т. п.
Так, уже вскоре после Февральской революции, 18 марта 1917 г., была открыта первая украинская гимназия им. Т. Г. Шевченко в Киеве, которая финансировалась за счет средств украинских деятелей и обществ. Если участники всеукраинских учительских съездов, которые прошли в апреле и августе 1917 г., принимали решения об украинизации школьного образования, то учительские съезды губернского и уездного уровня были далеко не так категоричны, и сторонники украинизации часто оказывались в меньшинстве[172]. Министерство народного просвещения УНР в марте 1918 г. пришло к выводу, что «широкие намерения в отношении украинизации не оправдались»[173].
Большое внимание языковому вопросу уделялось и в правление гетмана. 7 мая 1918 г. Совет министров, рассматривая вопрос о языке судопроизводства, постановил признать, что украинский язык является государственным языком, и все учреждения должны перейти на этот язык. Министерство военных дел постановило все официальное общение перевести на государственный (т. е. украинский) язык, а в учреждениях и частях должны были быть организованы курсы украиноведения. Министерство внутренних дел обязало сотрудников почты, телеграфа и телефонных станций во время исполнения своих служебных обязанностей пользоваться лишь государственным языком. Министерство путей сообщения также объявило о необходимости помнить, что в Украинской Державе государственным языком является украинский. Однако проведение в жизнь украинизации наталкивалось на проблему недостаточного знания украинского языка специалистами, причем государственные учреждения постоянно пополнялись выходцами из великороссийских губерний, отнюдь не стремившимися изучать украинский язык[174].
Проблема кадров стояла очень остро. Скоропадский вспоминал, что спустя несколько дней после переворота к нему явились представители украинских партий и заявили о своей готовности поддерживать гетмана, если он согласится на роль президента республики. Скоропадский же считал это гибельным, поскольку спасти страну можно только диктаторской властью[175]. В результате после переворота партии социалистической и национальной ориентации стали в оппозицию к режиму гетмана, и Скоропадский столкнулся с острой кадровой проблемой: «Украинцы все говорят о том, что я пользовался русскими силами для создания Украины, – писал гетман. – Да потому, что одними украинскими силами нельзя было создать ничего серьезного. Культурный действительно класс украинцев очень малочислен. Это и является бедой украинского народа»[176].
Личные убеждения Скоропадского и его окружения, с одной стороны, и «кадровый голод», с другой, обусловили особенности проведения украинизации в период гетманата. Вице-премьер и министр просвещения Н. П. Василенко, известный ученый, член ЦК партии кадетов, подчеркивал, что «ни о какой насильственной украинизации не может быть и речи»: «Я по своим убеждениям абсолютно далек от насильственных методов в сфере культуры»[177]. Позднее Скоропадский в своих воспоминания писал: государственным языком на Украине должен быть украинский, но он ничего не имел против того, «чтобы со временем оба языка, т. е. русский и украинский, были равноправны». Боязнь некоторых украинцев, что русский язык «затрет» украинский, утверждал гетман, «показывает отсутствие веры в Украину». Однако, пока «положение с языками так остро», «украинский язык будет один»
