Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период - [13]
В противоположность идеям Дмовского, сторонники Юзефа Пилсудского (1867–1935) предполагали создать в Восточной Европе большую и сильную Польшу, возродив ее на федеративных началах. План Пилсудского часто именуется федералистским. Как и Дмовский, Пилсудский также рассчитывал включить в состав польского государства часть бывших территорий I Речи Посполитой. Так, Восточную Галицию сторонники Пилсудского считали исконной польской землей и выступали за ее интеграцию в будущее польское государство.
В теоретическом плане, основываясь на идеях своего соратника Леона Василевского (1870–1936), Пилсудский до момента реальной борьбы за границы возрожденной Польши провозглашал возможность создания некоего литовско-белорусского государства, связанного с Польшей федеративными отношениями. На украинских землях, ранее входивших в состав Российской империи, он также теоретически предлагал помочь создать союзное Польше и независимое от России украинское национальное государство. Федеративный проект был направлен против России, которую Пилсудский считал смертельным врагом Польши. Польское государство, по Пилсудскому, является препятствием для великодержавных планов России. Если же дать России овладеть украинскими землями, то следующим ее шагом будет нападение на Польшу. Следовательно, необходимо было парализовать силы России и отгородить от нее Украину. Вопрос восточных рубежей Польши был важнейшим пунктом политической стратегии Пилсудского, который логично предполагал, что если западные рубежи Речи Посполитой определят путем арбитража державы Антанты, то на восточном направлении все решит метод свершившихся фактов для самого сильного игрока[156]. Несмотря на то что история приписывает ему авторство федеративной концепции, Пилсудский никогда ее четко не формулировал, подходя к ней, по существу, очень инструментально. В письме к Леону Василевскому он писал: «Знаешь, мои взгляды в этом отношении заключаются в том, что я не хочу быть ни империалистом, ни федералистом, пока у меня нет возможности говорить об этих делах с какой-то серьезностью – ну и с револьвером в кармане. В связи с тем, что в божьем мире начинают, по-видимому, побеждать болтовня о братстве людей и народов и американские доктринки, я склоняюсь на сторону федералистов»[157].
Таким образом, планы наиболее влиятельных польских политиков не предполагали ограничить территорию будущей Польши польскими этническими землями, а предусматривали включить в нее и часть бывших областей I Речи Посполитой. Создание крупного единого (соборного) украинского государства противоречило интересам польской политической элиты, так как в этом случае оно бы включало земли со смешанным населением, такие как Восточная Галиция, где наряду с украинцами проживали поляки. На «кресах» в крупных городах украинское население было в явном меньшинстве, а в сельской местности крупными землевладельцами были в основном поляки.
Чешские лидеры в период образования национального государства воспринимали украинскую проблему, как правило, через призму внешнеполитической стратегии или научного интереса к славянской проблематике. Так, Т. Г. Масарик признавал отличие между малороссами и великороссами, национальное и этнографическое единство малороссов и русинов. Он воспринимал украинский вопрос не только как языковой, но как политический и культурный[158], связывая его решение с демократическими преобразованиями России. Масарик подчеркивал, что в вопросе о том, «являются ли украинцы отдельной нацией или только русским племенем, является ли малорусский (украинский) язык отдельным языком или диалектом русского», эксперты не дают однозначного ответа. Он утверждал, что «украинцы даже в том случае, если бы их язык был только диалектом, могут быть отделены от русских по экономическим, социальным и политическим причинам. Политическая независимость не регулируется только языком»[159]. В провозглашении Украинской Радой IV Универсала о независимости УНР он видел проявление антироссийской политики немцев и австрийцев.
К независимой Украине первый президент ЧСР относился негативно, поскольку это могло ослабить Россию – главный барьер немецкой экспансии на Востоке Европы. «Мы признали Украину, когда она III Универсалом провозгласила себя государством, но в рамках федеративной России. Это мы могли принять, исходя из чешской и славянской ситуации… Мы признали Украину как часть России и думали, что Украина еще будет воевать. Но в IV Универсале сказано, что войны не будет, что будет мир, и, в частности, с Австро-Венгрией… Лично я не могу признать самостоятельную Украину вне рамок России как правовое и политическое образование. Это решительно противоречит моему мнению. Разбивать Россию, на мой взгляд, – это просто работать на Пруссию»
