Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России - [193]
Наконец, еще одно резкое отличие – в качестве самого видео. Навальный, который уже больше десяти лет использует интернет и новые медиатехнологии для трансляций и распространения информации, снимает свой ролик в лаконичном интерьере студии с задником и телесуфлером, иллюстрирует его множеством графических материалов (документальных свидетельств, фотографий, видеоклипов) и для создания комического эффекта сопровождает свой рассказ юмористическими мемами, поочередно сменяющими друг друга, – в противовес откровенно дилетантскому видео Усманова.
В среде высших российских чиновников реакция на вылазку Усманова в неосвоенную область дебатов на YouTube была разной – от молчания Путина, которое тот уже вряд ли соберется нарушить, до одобрения Медведева, которое тот выразил, добавив Усманова в «друзья» на Facebook, и восторженного отклика Марии Захаровой, официального представителя МИД. Когда появился первый видеоролик Усманова, Захарова, которая сама активно пользуется социальными сетями, заявила, что это обращение будут изучать в вузах и колледжах специалисты по риторике и пиару[1479]. В популярной, номинально прогосударственной прессе приводились вольные пространные цитаты из особенно «смачных» фрагментов видеобращений Усманова с наиболее выразительными оскорблениями[1480]. Однако в целом те, кто поддерживал Усманова, чаще говорили о его дебатах с Навальным в более выигрышном для Усманова контексте судебного разбирательства, но вслед за ним отмечали, что Навальный не более чем скандальный, стремящийся привлечь к себе внимание самопиарщик с политическими амбициями, который только и может «кричать, что все вокруг воры»[1481]. Опять же есть те, кто говорит (точнее – кричит), и те, кто действует, но первые лишены реального политического влияния. Адвокат Александр Карабанов тоже называет Навального «баламутом», который ищет рекламы, и противопоставляет его «тяжеловесу» Усманову, который, в отличие от чиновников более низкого ранга, не желающих «мараться», сможет «ткнуть Навального носом»[1482]. Другие останавливались прежде всего на самой форме видеообращений, утверждая, что Усманов выглядит более естественно и искренне, как «обычный мужик», в отличие от «пластмассового» Навального[1483].
У представителей оппозиции и разных интернет-изданий любительский характер видео Усманова не вызвал восторга. Они подвергли критике уровень публичного диалога, назвав Усманова наивным и указав, что невыдержанность его обращений свидетельствует о полном смятении в среде правительственных чиновников, которые не знают, как строить общение с Навальным:
Начинающий видеоблогер перепробовал все возможные интонации и подходы. От «извинись, пожалуйста» до «тьфу на тебя», от «ты не уголовник» до «ты фейковый зэк». Если не сводить все к первобытному запрету называть тотем по имени, то проблема официальной риторики – именно в необнаружении верной интонации для коммуникации с Навальным… На ринг выходили и тяжеловесы, и фрики. Некоторые выглядели пристойно, но счастья это никому не принесло[1484].
Дмитрий Глуховский предположил, что «блатная» стилистика речи Усманова объясняется различием и противостоянием поколений (поколения 90‐х и поколения 2000‐х): «Возможно, эта стилистика преступных авторитетов выбрана, чтобы подчеркнуть разность поколенческого и человеческого опыта. Я, конечно, не хочу сказать, что Алишер Бурханович таким авторитетом является, но его обращение к молодому, нахальному, зарвавшемуся типу с высоты опыта суровых 90‐х годов – это явное проявление конфликта поколений». Ведущие политики страны, добавляет Глуховский, прибегают к этому языку как своего рода способу «нейролингвистического программирования», который позволяет им наладить контакт с народом и завоевать определенное уважение: «И не только в быту, но и в политике у нас много заимствований из тюремного жаргона, не говоря уж о том, что и страна управляется по понятиям». По мнению Глуховского, главное отличие здесь – в стиле общения: один стиль (Усманова) строится на «конкретном языке», другой (Навального) – на «языке мемов»: «Усманов, прибегая к подобному языку, адресуется к реальной силе, которой понятен конкретный язык, а не язык мемов, как аудитории Навального»[1485].
Анализируя внешность и визуальный фон каждого из оппонентов, журналист и политолог Андрей Колесников использовал метафору, близкую той, которую мы приводили выше («натуральный» Усманов и «пластмассовый» Навальный), но с противоположными знаками – во многом потому, что казенная обстановка, в которой снят ролик Усманова, производит невыгодное впечатление:
Усманов выглядит очень неорганично, поскольку видеоролики записывают обычно люди более современно выглядящие… Сам фон неорганичный и казенный, а одежда, наоборот, чрезмерно фривольна. Ему бы стоило надеть рубашку с длинным рукавом. Даже то, как стоит стакан, подставки, блокнот с ручкой перед ним, – это все очень напоминает официальное совещание где-нибудь в Кремле[1486].
Труднее судить о реакции широкой публики, поскольку Усманов (или его PR-консультанты) отключил комментарии к обоим своим постам (на YouTube и «ВКонтакте»). Комментарии к постам Навального носят в основном одобрительный характер, что не удивительно, если учитывать, что именно через YouTube-канал он в первую очередь и общается с подписчиками. Если отсортировать комментарии по популярности, как это позволяет сделать YouTube, мы увидим, что в откликах на все три ролика Навального комментаторы либо выражают ему поддержку («Вор на воре! Алексей, мы против коррупции! Поддерживаю!»
