Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва - [8]
Приглашение. Это самая «чистая» форма легитимации власти через символический «обмен» полномочиями между общиной (хранителем земли) и князем — предводителем дружины (хранителем порядка). Такой характер легитимации достаточно часто встречается в условиях острой конкуренции между князьями (а на самом раннем этапе — между конкурирующими княжьими родами). Подходящая ситуация возникла, например, после смерти Владимира Святого — и летопись излагает свою версию начинавшегося столкновения между Святополком и Борисом, сыновьями Владимира, в следующих терминах:
оставшийся в Киеве Святополк «съзва кыяны, и нача даяти им именье», добиваясь их согласия на занятие стола. «Они же приимаху и не бе сердце ихъ с нимь, яко братья их беша с Борисомъ»;
в это же время дружина князя Владимира и городское ополчение обращаются к Борису Владимировичу: «Се дружина у тобе отьня и вой. Поди, сяди Кыеве на столе отни» [Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи. Ч. 1 / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М.-Л., 1950. С. 90].
Здесь нам важно не столько соответствие излагаемого реальному ходу событий, сколько соответствие представлениям составителя рассказа о «нормальном и правильном». И участие в решении вопроса о будущей власти в кризисной ситуации выбора и князя, и дружины, и горожан (воев из городского полка) явно не представляется летописцу чем-то ненормальным. Вот только нужно всегда помнить, что формально существовавшее право общества на призвание князя, без которого государственный механизм земли-волости был парализован, было радикально ограничено со стороны Рюриковичей правом силы. Так, ярчайший пример «призвания» в 1068 г. киевлянами Всеслава Полоцкого вместо Изяслава Ярославича — старшего сына Ярослава Мудрого, правившего в городе по отцовскому завещанию — закончился примерно через год с появлением под стенами Киева собранных Изяславом сильных отрядов под командованием его сына: «И пришед Мьстиславъ [Изяславич], исече кияны, иже беша высекли Всеслава, числом 70 чади, а другыя слепиша, другая же без вины погуби, не испытавъ. Изяславу же идущю къ граду, изидоша людье противу с поклоном, и прияща князь свой кыяне; и седе Изяславъ на столе своемь…»
Завоевание. Здесь мы плавно переходим ко второму (и зачастую основному) способу легитимации княжеской власти. Идеальный, правильный образец такого получения власти задан в изображении похода на юг Олега Вещего:
• борьба за власть проходит вне стен города, что чрезвычайно важно, ведь смысл борьбы не в том, чтобы ограбить город, а в том, чтобы получить контроль над землей и право сбора дани;
• борьбу за волость ведут равные по достоинству; с самозванцами же «правильной» борьбы не ведут (о чем прямо заявляет сам Олег, обращаясь к Аскольду и Диру: «Вы неста князя, ни рода княжа, но азъ есмь роду княжа» [ПВЛ. С. 20]);
• победитель, силой или хитростью доказавший свое преимущество, вступает в город не как захватчик, а как законный и признанный (легитимный) правитель и соответствующим образом себя ведет.
И после установления Рюриковичами монополии на власть междоусобные войны иногда проходили по заданному Вещим алгоритму, играя роль естественного механизма регулирования потестарных отношений в условиях, когда в государстве, находящемся в периоде становления, возникали «избыточные» носители власти. Вот только нужно всегда помнить, что наряду с такими «легитимными» войнами все чаще встречались завоевания, преследующие совсем другие цели:
а) максимально ослабить соперника, разорив его землю;
б) разграбить город, получить добычу и пленников.
В XI в. это отчетливо просматривается в истории взаимоотношений сыновей Ярослава Мудрого с полоцкими князьями Рогволдовичами, с рано обособившейся ветвью потомков Владимира Святого: «И придоша ко Меньску, и меняне затворишася в граде. Си же братья взяша Менескъ, и исъкоша муже, а жены и дети вдаша на щиты…» [ПВЛ. С. 112].
С естественным ростом численности Рюриковичей алгоритм «легитимного» завоевания работал все хуже и хуже — и вот в 1169 г. киевляне, имевшие уже богатый опыт соглашений с одинокими удачливыми (пусть и нелюбимыми) претендентами на роль завоевателя, впали в естественное отчаяние, когда к стенам города явилось одиннадцать банд… то есть княжеских дружин. Из одиннадцати князей десять отлично понимали, что им власть в городе не достанется, а значит, нужно быстренько брать все, что под руку подвернется. Итог известен и ужасен.
Согласие. Эта форма внешне напоминает наследование власти умершего князя. Механизмы наследования власти, особенно на первых порах развития государства, постоянно меняются, так что каждое поколение привносит в них что-то свое:
