Несокрушимые - [173]
Ещё долгое время московское пепелище дымилось и дышало смрадом. Некоторое подобие жизни сохранялось лишь в Кремле, где укрылись подлые захватчики. Тамошних жителей они также истребили, оставили лишь пригожих девиц на потеху и карточную игру. Сидели опухшие от пьянства, разнаряженные в бархат и парчу, с раздутыми от наворованного карманами, высокие стены надёжно укрывали их от праведного возмездия. Единственно, чем тревожились, так это подступающим голодом. Войско Ляпунова обложило их со всех сторон. Салтыков снова пришёл на патриарший двор и сказал Гермогену:
— Напиши Ляпунову, чтоб ушёл прочь, иначе сам помрёшь злой смертью.
— Прочь, подлый изменник! Грозишь мне смертью, но сам не знаешь, что я готов пострадать за правду и с радостью приму мученический венец. Боюсь Единого, там Живущего! — бесстрашный старец указал перстом на небо.
Гермогена посадили в тесную келью Чудова монастыря и стали морить голодом. На его место возвели Игнатия, уже удостоенного раннее позорного звания лжепатриарха. От него без всякого труда удалось получить подпись на новой грамоте, отправленной под Смоленск. Она по-прежнему требовала немедленной сдачи города польскому королю.
На очередном съезде 8 апреля Лев Сапега объявил содержащимся под стражей Филарету Никитичу и Василию Голицыну о сожжении Москвы, низложении Гермогена и новых грамотах за патриаршей подписью. Послы посетовали на горькую участь стольного града, а подчиняться указанию Игнатия отказались. О нём как о патриархе и слышать не захотели. Филарет Никитич, на что человек уветливый, и тот не сдержался:
— И собаку можно посадить на святой престол, да кто её лай слушать будет? Патриарх — душа народа, её указом не выставишь.
Тогда им объявили об отправке в Польшу и посадили в ладью. Слуг перебили, посольское имущество разграбили. Большие московские послы превратились в жалких пленников — разбойные наклонности польской шляхты проявлялись одинаково и в Москве, и под Смоленском. Сами же смоляне, ставшие свидетелями такой бесподобной наглости, уже ни в какие переговоры не вступали. Теперь они помышляли единственно о защите своего города, да и поляки, более не питавшие никаких надежд, нацеливались только на штурм.
29 апреля умер Ян Потоцкий, и руководство осадой перешло к его брату Якову, старосте Каменецкому. Ещё один из братьев Потоцких, Стефан, служивший спальником у короля, был определён к нему помощником. Сигизмунд приласкал обоих и выразил надежду, что они в самое ближайшее время разделаются с растреклятым городом. Братья ретиво взялись за дело. Войску приказали готовить огромные лестницы — длиной в высоту больших деревьев и такой ширины, чтоб умещалось рядом не менее пяти человек. Привезли новые осадные пушки, среди которых выделялась своими размерами одна, под названием «Лев Виленский». В результате канонады, особенно усилившейся в мае, крепостным стенам были причинены значительные разрушения. Смоляне заметили приготовления ляхов, но ничего нового, кроме стойкости, которую они показывали уже 20 осадных месяцев, придумать не могли. По-прежнему несли сторожевую службу, громили польский стан ответным огнём, молились, любили, ссорились, мирились, словом, продолжали жить и надеяться.
12 мая, на Троицу, в городе проходило праздничное гуляние, не такое, конечно, как в былые времена, но всё же. Девки носили украшенные берёзки, плели и гадали на венках, мужики подходили к воеводским бочкам за праздничной чаркой. Потом, как водится, стали петь да хороводиться, задор-то не знает, что мочи нет. Хмель на людей по-разному действует. Ивашка сидел на солнечном пригорке и слёзы лил, вспоминая свою Мотрю с детишками. Митяй хмурился на пляшущих и недовольно ворчал: «Э-эх, есть нечего, да жить весело». Савва слушал радостный весенний щебет и блаженно улыбался, а Дедешин шалил в хороводах. От его ухваток раздавались визг и крики, где со смехом, где с сердцем, на женский норов, известно, угадчика нет. Одна вдовица ударила его как бы в шутку по рукам и пропела: «Прочь копыта, чёрт рогатый, не ходи ко мне до хаты». Дедешин ей в ответ: «Хата что? Прибыток малый, ты на двор пусти стоялый». Шутка на шутку, чего сердиться, но тут некстати бабы запрыскали — у вдовицы и вправду случалось многим гостевать. Ей бы пропустить шутку, а она озлилась и по дедешинской морде как граблями прошлась, так четыре красных дорожки и остались. Тот ответно к ней приложился, затеялась драка — тоже на праздник дело обычное. На беду рядом кузнец Демьян оказался, он недолго думая хватил шалуна железным кулаком, едва дух из него не вышиб и укорил:
— Говорил ведь утишиться, не понял, придётся и впрямь заклёпку ставить.
Его слова были встречены радостным бабьим визгом, многим досадил выжига-греховодник. Ивашка тоже очнулся от своей печали, посмотрел на поверженного обидчика, как бы прикидывая, и сказал:
— Отстрелить легче...
О, ещё интереснее! Подхватили Дедешина, потащили к пушке. Согнули пополам и приладили его досадливое хозяйство прямо к пушечному жерлу, а руки-ноги к стволу прикрутили. Ивашка уже порох в затравку сыпал, да тут некстати Шеин прибежал и прекратил самосуд. Все были очень недовольны, особенно бабы: и праздничной потешки лишили, и праведному возмездию не дали свершиться. Шеин их сурово осадил: не пристало-де нам ядовитым тварям подобиться, которые пожирают друг друга. Я Дедешина по-своему накажу, так, чтобы польза городу была. И приказал он ему отныне с крепостных стен на землю не сходить, покуда похоть не выветрится. Спасённый от позорной смерти Дедешин смиренно согласился: воля твоя, государь-воевода.
Начало XIX века. Россия воюет с Персией. Поручик Павел Болдин добровольно сбежал на фронт, чтобы не жениться на нелюбимой девушке. Вражеские пули да разрывы снарядов для него оказались слаще девичьих поцелуев. Отчаянно храбрый гусар совершает подвиг за подвигом, удивляя своей отвагой сослуживцев. Но не боевые награды прельщают отчаянного офицера, и об этом знают его командиры. После успешного штурма крепости генерал оказал ему величайшую милость, о которой Болдин даже не мог мечтать.
Осенью 1480 года, после знаменитого «стояния на Угре», пало татаро-монгольское иго, тяготевшее над русским народом более 250 лет. Его падению предшествовала героическая борьба наших предков. «Предтеча» посвящена одному из малоизвестных эпизодов этой борьбы — отражению нападения золотоордынского хана Ахмата в 1472 году, — явившемуся предвестником окончательного освобождения молодого Московского государства.
Алик Новиков, Сережа Ильин и Женя Ветров — воспитанники суворовского училища послевоенного времени. С ними занимаются педагоги, большинство из которых хоть и не получили достойного образования, зато это честные и мужественные люди, прошедшие войну. И мальчишки набираются от них жизненного опыта, ума, постигают военную науку, учатся быть справедливыми, милосердными, великодушными. И, конечно, превыше всего ставить честь и настоящую мужскую дружбу.
«В начале своего царствования Иван III всё ещё был татарским данником, его власть всё ещё оспаривалась удельными князьями, Новгород, стоявший во главе русских республик, господствовал на севере России… К концу царствования мы видим Ивана III сидящим на вполне независимом троне об руку с дочерью последнего византийского императора… Изумлённая Европа, в начале царствования Ивана III едва ли подозревавшая о существовании Московии… была ошеломлена появлением огромной империи на её восточных границах, и сам султан Баязет, перед которым она трепетала, услышал впервые от московитов надменные речи».К.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.