Несобранная проза - [2]

Катя молча сжала руку англичанки, и так они просидели некоторое время. Мисс Вуд не плакала, она смотрела перед собою длинными темными глазами, словно видя зеленый Виндзор, маленького белокурого мальчика, бегущего от быка, а сама мисс ждет с палкой, тоже еще в коротком клетчатом платье; их комнаты в Лондоне, дешевые места в театре; Чарли чистеньким молодым человеком. Потом туман, слякоть, фонари, полисмены, белокурый хулиган с поднятым воротником, руки в карман… Магазинная барышня… Наверное, накрашенное безнравственное созданье… Кудрявая, рот до ушей, неприлично хохочет и строит глазки покупателям и прохожим.

– Не надо задумываться, милая мисс. Может быть, все и устроится. Мне вас очень жалко. Если бы я могла что-нибудь сделать!..

– Спасибо! – еле слышно ответила англичанка и вышла из комнаты.

На следующее утро мисс Вуд была как всегда, но Катя с особой нежностью пожала ей руку. Время от времени девушка спрашивала: «Не пишет?» – и получала всегда один и тот же отрицательный ответ. Мисс даже как-то успокоилась после признания, не плакала, только временами задумывалась.

Однажды перед вечером Катя позвала мисс Вуд в кинематограф. Было скучно в ясные сумерки сидеть за еще непромытыми окнами, когда на улице проходили люди, казавшиеся по праздничному праздными, и апрельское вечернее небо еще не темнило своей нежной зелени.

Англичанку взволновала длинная драма с сыщиками. И когда, наконец, мошенник был сброшен благородным сыщиком с корабля, куда он спустился с аэроплана, мисс, вздохнув, прошептала:

– Может быть, и его ждет такая же участь.

– Не надо, мисс, так думать! я уверена, что ваш брат не мошенник.

Англичанка пожала в темноте Катину руку и стала смотреть, как в синемонатюре шелковые лошади вертели радужными хвостами, ползали бабочки, увеличенные до размеров кареты, и тёмно-красные внутренности разрезанного граната почти пугали своею сочною массою. Наконец, показались английские войска дома, в Бельгии, в походе, за играми, за едою. Мисс не выпускала Катиной руки, все крепче ее сжимая. Наконец, громко сказала: «Да здравствует королевская армия!» В нескольких местах раздались аплодисменты, и оркестр начал «Rule Britania». Катя так смутилась, что была рада выйти из зала, пока еще не зажгли света. В передней она заметила, что англичанка плачет.

– Я не знала, что вы – такая патриотка!

– Что? Патриотка? Да, я патриотка, но я не от этого. Я так счастлива, Катя! Ведь я видела его, Чарли!

– На картине?

– Да, в рядах армии. Теперь я знаю, что он не пропадет. Я так счастлива!

– А вы не могли ошибиться?

– Нет, нет! Я сейчас его узнала. И потом был отличительный признак: у него выше коленки была дырка на штанах. Тут я окончательно убедилась, что это он. Он такой увлекающийся, а меня нет, следить за ним некому, так и ходит рваный. Не будет же его магазинная дрянь зашивать ему платья. Нет, это – Чарли!

Подходя к дому, Катя проговорила:

– Знаете, мисс, когда кончится война, познакомьте меня с вашим братом. Мне очень понравился его отличительный признак, я сама такая же! Но у русских это, может быть, от неряшливости или от лени, ну, а если англичанин ходит с дыркой, значит, у него богатая фантазия и увлекающаяся натура.

– Да, Чарли – милый человек. Он не мог пропасть. Как я могла это думать?! Спасибо, милая Катя, что вы меня поддерживали.

Прогулки, которых не было

I.

Если принять за правильное известное положение старинных и новых оккультистов, что человек есть малый мир, где различные соотношения составных физических элементов совпадают таинственно и точно с распределением природным, то могут показаться не чрезмерно странными и географические мнения Ильи Васильевича Шубкина. А, между тем, эти географические мнения были более, чем парадоксальны, кому-нибудь, пожалуй, показались бы бреднями, измышлениями совершенно неуравновешенного ума, просто глупостью. Дело в том, что вышеупомянутые соответствия он перенес на географические данные и утверждал, что как в самой небольшой каморке (даже коробке) есть север, юг, восток и запад, так в любом городе (он говорил, собственно, об одном Петрограде, будучи столичным жителем, но, конечно, это утверждение распространялось и на всякие города, даже самые незначительные) можно найти Европу, Азию и Африку, Францию, Россию, Египет, Англию и Китай. Понимая это предположение несколько механически, он разделил на равные квадраты карту вышеназванных трех частей света и большого плана города. Получились курьезы, вроде того, что Сенная площадь изображала Средиземное море и т. п., но Илья Васильевич не боялся быть смешным, как и подобает всякому изобретателю и великому человеку! Если бы Галилей и Колумб боялись прослыть сумасбродными чудаками, мы, может быть, до сих пор сидели бы без Америки. Шубкин не считал себя за великого человека, даже удивился бы, узнав, что он, Илья Васильевич, что-то изобрел. Он мечтательно и практически пользовался своими планами и гипотезами. Подобные занятия имеют то преимущество, что, при некотором усилии воли, всегда могут совпадать с вашими желаниями. У меня был знакомый, вычислявший значение цифры 7 в жизни великих людей! Если даты не делились на семь, он прибавлял или отнимал любую цифру. Например: умрет разбираемый поэт 50 лет, мой приятель пишет 50 – [7 × 7] + 1 или [7 × 7] + 7/7 и т. д. Если его кончина отстоит на семь лет не от знаменательной даты (женитьбы, рождения первого сына, нового чина, выхода книжки), то незначительные факты принимаются за выдающиеся события: новый фрак, переезд на другую квартиру, легкое нездоровье, ссора с женой – всё идет в счет. При такой системе, вся постройка приобретает, если не очень убедительный, то замечательно стройный характер.