Неслышные голоса - [18]

— Мисс Каттави, пожалуйста…

— Животное, — бросила мисс Каттави, выходя из комнаты, и закрыла за собой дверь.

Доктор Себастьян быстро ретировался за стол, но не сел.

— Я могу поклясться, что ваше ухо в превосходном состоянии.

— Превосходном! — Хьюго пожалел, что убрал руки с шеи доктора.

— Ну, вы ведь теперь слышите указания вашего партнера, не так ли? спросил доктор Себастьян.

— Если бы это все, что я слышу, — простонал Хьюго.

— А! — просиял доктор. — Ваш слух стал лучше, чем прежде. Я же говорил, что у вас уникальное строение уха. Потребовалось сделать лишь небольшой разрез и подчистить лишнюю ткань… Должно быть, у вас очень удачный сезон.

— У меня сезон в аду, — воскликнул Хьюго, не подозревая, что цитирует французского поэта.

— Я совершенно ничего не понимаю, — доктор Себастьян начал выказывать раздражение. — Я сделал для вас больше того, о чем вы могли и мечтать, и вот моя награда. Вы приходите и пытаетесь меня задушить. Полагаю, вы должны объяснить мне происходящее, мистер Плейс.

— Я вам должен гораздо больше. Где вас научили этим штучкам — в Конго?

Доктора Себастьян вытянулся в полный рост.

— Корнельский медицинский институт, — гордо ответил он. — Теперь, если вы только скажете мне…

— Я вам скажу, будьте уверены, — оборвал его Хьюго. Он ходил взад-вперед по комнате. Половицы старого дома скрипели. В левом ухе Хьюго этот скрип отдавался, как крик тысяч морских чаек.

— Во-первых, — начал доктор Себастьян, — скажите, чего вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы мое левое ухо стало таким же, как до моего прихода к вам, — ответил Хьюго.

— Вы снова хотите стать глухим? — изумился доктор.

— Совершенно верно.

Доктор Себастьян покачал головой,

— Мой дорогой друг, я не могу этого сделать. Это противоречит медицинской этике. Если об этом станет известно, мне на веки-веков запретят иметь врачебную практику в Соединенных Штатах. Выпускник Корнель…

— Мне наплевать, чей вы выпускник. Но вы это сделаете.

— Вы перевозбуждены, мистер Плейс, — доктор Себастьян сел за стол, пододвинув к себе листок бумаги, и достал авторучку. — Итак, попытайтесь спокойно и по порядку рассказать, что с вами произошло.

Хьюго продолжал ходить по комнате, стараясь успокоиться. В душе он все еще питал глубокое уважение к врачам.

— Все началось, когда я услышал сигнал другой команды.

Доктор Себастьян одобрительно кивнул и что-то записал.

— В сходке, — добавил Хьюго.

— Что такое сходка?

Хьюго попытался объяснить, что такое сходка.

— Они стоят в пятнадцати ярдах и шепчутся, а вокруг во всю глотку орут 60 тысяч зрителей.

— Я знал, что это успешная операция, — радостно воскликнул доктор, — но не представлял, что она так удачна. В вашей профессии это очень полезно. Поздравляю. Я делаю очень интересный доклад на следующем конгрессе…

— Замолчите, — оборвал его Хьюго и продолжил свой рассказ о том, как он начал понимать смысл кодовых сигналов команд соперников. Лицо доктора Себастьяна стало серьезнее, и он попросил повторить сказанное и объяснить точное значение слов: «Коричневый направо… линия пятьдесят пять… на два!». Когда он понял, что это секретный код, и его охраняют так же бдительно, как королевские бриллианты, доктор перестал записывать. Далее Хьюго дошел до момента, когда он точно знал мысли защитника: «Нет, это не пройдет, они успеют перестроиться». Тут доктор Себастьян положил ручку на стол и посмотрел пристально на Хьюго. Выслушав эпизод с покером, доктор лишь пожал плечами.

— В эти дни, мой дорогой друг, мы только начинаем понимать возможности телепатии. Например, в Дьюкском университете…

— Хватит, — вновь оборвал его Хьюго и рассказал, вновь почувствовал холодок на спине, о потере радиосвязи с землей и разговоре между пилотами.

— Я уверен, это можно объяснить, — успокоил его доктор. — Необычный электронный…

Хьюго не дал ему договорить.

— Я хочу, чтобы вы узнали, что произошло у меня с девушкой. В этом нет ничего электронного.

Доктор Себастьян с интересом выслушал историю с Сильвией. Время от времени он облизывал губы, но ничего не говорил. Впрочем, когда Хьюго коснулся смеха Сильвии, донесшегося с четвертого этажа, а затем из головы Крокера в душевой, доктор что-то сочувственно пробормотал.

Хьюго ничего не рассказал о разговоре с тренером. Некоторые вещи слишком болезненны для воспоминания. Засуетившись, он выложил все остальное: Вьетнам, удар полицейской дубинкой, внутреннее презрение судьи, опасные радикальные мысли мисс Фиджеральд, речь Президента, вранье телевизионного мастера, мнение его матери о Сибил.

Доктор Себастьян сидел, не говоря ни слова, изредка печально качая головой. Хьюго, не щадя себя, продолжал о мыслях о зеленом платье и меховых манжетах в то время, когда можно поклясться, что женщина думает совсем о другом.

— Ну, — потребовал он, — что вы на это скажете?

— К сожалению, — ответил доктор, — я никогда не был женат. Мужчина моего роста, — он сокрушенно покачал головой. — Но известны случаи, заверенные документами, когда любящие муж и жена, долгие годы проживающие вместе, налаживают между собой телепатический контакт.

— А теперь послушайте, что случилось в церкви сегодня утром.