Неслышные голоса - [17]

Вслух пастор перешел к довольно неубедительному восхвалению обета безбрачия. «И ты толстушка в пятом ряду, мисс как-вас-там, что ты уткнулась в псалтырь, будто собираешься в монастырь, — слышал Хьюго в перемежку с громкими поучениями о замещении секса невинными физическими упражнениями. Могу представить, чем ты занимаешься, когда твой муж в отъезде. Я не буду возражать, если мой домашний телефон окажется в твоей маленькой записной книжке, ха-ха».

Хьюго застыл на своей скамье. Это уж чересчур. Пастор переключился на непорочность. Он хотел закончить проповедь на высокой ноте. Голова откинута назад, взгляд устремлен в небеса, но сквозь полуприкрытые веки он продолжал разглядывать своих расфранченных прихожан. Голос пастора приобрел особую торжественную интонацию, когда он описывал, как высоко ценится невинность в глазах Бога и его ангелов. «А маленькая мисс Кревис в беленьких носочках, слышал в это время Хьюго, — наливающаяся, как сочная хурма, на пороге сладострастной женственности. Не надо мне рассказывать, чем ты занимаешься за живыми изгородями по дороге домой после уроков. А ведь дом пастора лишь в двух кварталах от школы, и ты каждый раз проходишь мимо. Достаточно один разок тихонечко постучать в дверь, ха-ха. Для таких девочек, как ты, у пастора всегда есть чай и маленькие вкусные пирожные, ха-ха».

Если бы Хьюго не боялся привлечь внимания, он бы тут же вскочил и убежал из церкви. Но вместо этого он с размаху двинул себе по левому уху. Теперь он не мог слышать ничего, кроме раздававшегося в нем звона. Несколько человек обернулись на звук удара и неодобрительно посмотрели на Хьюго. К тому времени, как звон прекратился, проповедь закончилась, и пастор объявил номер псалма.

«Скала вечности». Хьюго не знал слов, но открывал рот, чтобы не отличаться от остальных. Звуки органа наполняли церковь, мелодично вступали сопрано, альты, теноры и басы. Мелодия захватила Хьюго. Он не питал особой любви к музыке, и дома у него валялись лишь старые пластинки Уэйн Кинг, которые его мать собирала в детстве и подарила ему на свадьбу. Но теперь сочетание мощных звуков органа, нежных голосов женщин и молоденьких девушек, поддерживающих их мужских басов, создавало непередаваемое ощущение легкости, невесомости, парения в нежном весеннем воздухе. Девственницы ласкали его лоб пальчиками-лепестками, кристальная вода пела в горных ручейках, сильные мужчины обнимали его объятьями вечного братства. Когда паства дошла до «Ты должен спасти, и только ты», Хьюго уже не сидел на скамье: он сполз на пол и извивался в экстазе. К счастью, в последнем ряду и в боковом приделе.

До конца пропеть псалом не удалось. На словах: «Когда я ловлю твое мимолетное дыхание» хор начал запинаться, так как люди стали оглядываться назад, чтобы посмотреть, что происходит, и замолчал, пропев «Когда я поднимусь к неизвестным мирам». К этому времени все стояли и смотрели на Хьюго, распростертого на полу бокового придела.

По сигналу пастора орган смолк. Еще мгновение Хьюго лежал, ощущая на себе недоумевающий взгляд трехсот пар глаз, затем вскочил и выбежал из церкви.

Он долго звонил, но дверь открылась лишь когда он заорал:

— Я знаю, что вы здесь. Открывайте, а то я вышибу дверь, — и начал барабанить по ней кулаками.

— Что происходит? — спросила мисс Каттави, загораживая проход. — В воскресенье нет приема.

— Сегодня прием будет, — прорычал Хьюго. Он протиснулся мимо мисс Каттави. Впервые в жизни он нагрубил женщине.

— Он в Румынии, — мисс Каттави пыталась задержать Хьюго.

— Я ему покажу Румынию, — закричал Хьюго и прошел вовнутрь, волоча за собой мисс Каттави, вцепившуюся в него, как бульдог.

Доктор Себастьян оказался за четвертой дверью, в комнате, по внешнему виду напоминавшую библиотеку. В высоких до бедер резиновых сапогах с удочкой в руке.

— О, мистер Плейс, — радостно воскликнул доктор Себастьян. — Вы вернулись.

— Будьте уверены, я вернулся, — ответил Хьюго. Слова давались ему с трудом.

— Полагаю, вы хотите, чтобы я прооперировал вам и другое ухо, — доктор Себастьян широко улыбнулся.

Хьюго схватил доктора за лацканы пиджака и поднял на уровень глаз. Он весил всего 140 фунтов, этот доктор, вместе с сапогами и брюшком.

— Я не хочу оперировать второе ухо, — прокричал Хьюго.

— Не позвонить ли мне в полицию? — мисс Каттави положила руку на телефонную трубку.

Хьюго отпустил доктора Себастьяна, который упал на одно колено, но тут же поднялся, и сорвал телефон со стены. Раньше он всегда с уважением относился к собственности других людей. Этому еще ребенком научил его отец.

— Только не говорите мне, — забеспокоился доктор, — что ваше левое ухо снова не слышит. Это, конечно, не типично, но возможно. Не волнуйтесь. Лечение очень простое. Небольшой поворот инструмента и…

Одной рукой Хьюго схватил доктора за горло, отталкивая другой мисс Каттави.

— А теперь послушайте, послушайте, что вы со мной сделали?

— У…ри…ру с моей шеи, — прохрипел доктор Себастьян.

Хьюго отпустил его.

— Теперь, мой дорогой, — доктор Себастьян быстро пришел в себя, — будьте так любезны и расскажите, что вас беспокоит.

— Уберите ее отсюда, — Хьюго кивнул в сторону мисс Каттави. Он не смог бы рассказать о происшедшим с ним в присутствии женщины.