Неслучайные встречи - [21]

И сразу было понятно, что второй такой сумочки во всей Москве просто не будет и можно брать ее без опасения, что кто-то продефилирует навстречу с такой же.

– Позвольте, я вам ее куплю, – сказал Дмитрий.

– Нет, – смущенно покачала головой Тата. – Мне тут многое нравится, не могу же я вас грабить.

– Да что ж я, нищий, что ли, вы меня просто обижаете, – с упреком сказал Дмитрий и так картинно заломил бровь, что Тата не выдержала, рассмеялась и… позволила купить ей сумочку.

«Что ты делаешь!» – возопил Тате внутренний голос тоном ее мамы.

«От незнакомого мужчины?!» – теперь это был голос отца.

«А пусть знает», – ответила она сразу обоим.

Кто знает и что – этого она уже уточнять не стала… Сумочка была просто идеальной, и Тата не могла удержаться, чтобы постоянно не гладить ее и не заглядывать внутрь миниатюрных отделений.

А из фамильных вещиц Тате приглянулось круглое зеркальце в круглом футляре слоновой кости и расшитом бисером чехольчике, и тут уж она купила его сама – быстро, пока он не предложил еще и его.

– Смехотворная цена, – шепнул девушке Дмитрий. – Это действительно музейные редкости, нам сегодня повезло.

– Ой… Ну, это чудеса, как в «Щелкунчике»!

– Вы так чудесно радуетесь, – сказал сценарист. – Так искренне. Как ребенок.

– Но ведь все такое… волшебное, – прошептала девушка, в который раз проводя рукой по выпуклым чешуйкам сумочки.

Дмитрий засмеялся.

На следующем же прилавке она увидела фигурки из гжели и немного изменилась в лице. Дмитрий растолковал это так:

– Вы устали? Совсем я вас уморил… Если честно, и я устал и проголодался.

– Ой… да, – спохватилась она. – Если бы вы об этом не заговорили, я бы и не поняла, что тоже голодна.

– Ну и отлично, – сказал он. – Тут есть мое любимое кафе, оно совсем рядом. Не просто кофе попить, а основательно заправиться.

Набродившись по лавочкам, они и правда немного устали. А кафе было уютным и тихим. Тата успокоилась совершенно. Ею овладела какая-то мрачная удовлетворенность – как человека, который решил сжечь все мосты и уже чиркнул спичкой. Дмитрий, конечно, ничего не понимал. А Тата в этот момент прощалась со всем тем, что еще недавно заставляло ее так страдать. «Нет уж, хватит, – сказала она себе. – Никаких больше страданий. Никаких».

Если бы ей было больше, чем восемнадцать лет, хотя бы на пяток, она поняла бы, что ею движет все та же юная обида. Доказать. Доказать, что ей все равно… Любой ценой.

– А как вы смотрите на прогулку по вечернему Питеру? – спросил Дмитрий. – Если вы, конечно, не устали и если я вам еще не надоел…

Тата снова прислушалась к себе. Нет, не надоел. Так она себя еще не чувствовала. Ей было приятно, что с ней возится этот взрослый мужчина. Красивый мужчина. С ним было легко, и совсем не надо было думать. И это чувство было вовсе не глубоким. Ей было почти все равно. Он взрослый, он красивый, он знает… что делает. Она повторяла это себе как мантру. Вечерний Питер? Отлично.

– Было бы здорово, – улыбнулась она. – Я тут уже слегка прогулялась под фонарями одна… Красиво.

– Давайте тогда прогуляемся вдвоем. Я вам еще одну лавочку покажу. Нет, две. Одну с восточными пряностями, другую – книжную…

– Книжки! – загорелась Тата.

И Дмитрий снова засмеялся, с удовольствием ее рассматривая.

– Вы просто вдыхаете в меня новую жизнь, – признался он. – Я давно стал таким букой. Одиночество даром не проходит.

– Не похожи вы на буку, – возразила девушка. – Буки другие.

– Мне даже страшно представить, какие, – закатил он глаза.

Они оба засмеялись.

– Пока до вечера еще далеко, – заметил Дмитрий. – Чем вы хотели бы заняться?

– Мне обязательно нужно зайти домой и предупредить тетушку, что я собираюсь на вечернюю прогулку, – сказала Тата.

– Да, тетушка – это святое, – серьезно согласился он. – Тетушек волновать нельзя…

Тетушку волновать действительно не стоило, но Тата все же собиралась сказать ей нечто волнительное. Что может так получиться, что она и вовсе не придет домой сегодня вечером. Она придумала что-то про встреченную подружку, про разговоры до утра… Да, Тата собралась жечь мосты.

В этом возрасте часто жгут мосты. И последствия бывают самыми непредсказуемыми.

– Подружка? А что она тут делает в разгар учебного года? – спросила бдительная тетушка.

– Да она питерская, – на ходу стала сочинять Тата. – Мы на море познакомились, год назад, в Ялте. Нас друг от друга было не оторвать. Мы переписывались, и она, если я вдруг окажусь в Питере, взяла с меня клятвенное обещание, что мы найдемся. Она обещала мне показать город. У нее мама гид…

Так вдохновенно Тате еще не сочинялось. Тетушка успокоилась совершенно. Только заставила племянницу одеться потеплее.

Ночная прогулка по сказочно прекрасному городу и весь прочий романтический ореол нового знакомства так подействовали на Тату, что если у нее и была тень сомнения, то, когда ночь сменилась серым рассветом, эта тень совершенно развеялась.

Конечно, взыскательный читатель уже понял, что Тата отнюдь не из тех девушек, которые за сумочку из змеиной кожи и маленький раритетный томик Пушкина из эксклюзивной лавочки отправятся к мужчине в гости. Конечно же, дело было в другом. Ею двигала исключительно месть. Ну, знаете, такая, из серии «умру, но докажу». И Тата действительно решила себя похоронить. Конечно, фигурально выражаясь – у нее в сумочке не было флакончика с аква-тофаной. Она просто решила похоронить себя прежнюю. Навсегда-навсегда. И сделать что-то абсолютно ей несвойственное. При этом мысль: «А что он обо мне подумает?» – совершенно ее не беспокоила. Да какая, в сущности, разница, что он о ней подумает? Она думала только о том, что хорошо, что Дмитрий разведен и не будет никаких неприятностей с его половиной…