Неслучайности - [56]

— Я вообще себе в жены никого не ищу, — Вадим ответил на автомате, сосредоточившись на исследовании продуктов. Достал откуда-то из нижнего ящика сковородку. — Так что, картошку жарим? Можно еще салат какой-нибудь зафигачить, если огурцы остались.

Яна не спорила. Даже может и помочь, раз ему вздумалось разыгрывать из себя повара-любителя. Уж с нарезкой овощей она как-нибудь справится. Выяснилось, что огурцами ее баловать не собираются, пока она не почистит картошку. Ну что ж, врагу не сдается наш гордый Варяг, а Яна перед трудностями не тушуется. Однако ж минут через десять Вадим отобрал у нее картошку, заявив:

— Нам после твоей работы жарить нечего будет. Я сам закончу, а ты иди поищи в холодильнике что-нибудь для салата.

Его насмешку она близко к сердцу принимать не собиралась — не всем суждено расти в бедной семье с отцом-алкоголиком. Некоторые вынуждены пробиваться с домработницей, которая к своей плите никого не подпускает. Но пол-огурца спустя этот зануда опять нашел к чему придраться:

— Хотя бы немного потоньше режь.

Яна выбрала самый увесистый из кусочков и кинула в него, чтобы продемонстрировать свой ответ. Ломтик ударился о плечо Вадима и плюхнулся на пол.

— М-да… — он даже глазом не моргнул. — Кажется, после того, как ты научишься жарить картошку, будешь учиться мыть полы.

Яна же, наблюдая, как он терпеливо поднимает с пола кусочек и выкидывает в ведро, вдруг решила, что она тут не для того, чтобы отношения выяснять, поэтому сменила тему на более мирную:

— А почему у тебя домработница ужин не готовит?

— Если честно, то я не выношу посторонних дома. Особенно когда возвращаюсь уставшим.

Она улыбнулась:

— А меня притащил.

— Только для того, чтобы самому огурцы не резать. А если серьезно, то я почти и не ужинаю дома — гораздо проще заехать после работы куда-нибудь перекусить.

Яна уже управилась с огурцом, поэтому перешла на помидоры. С ними договориться было посложнее, но и эти красные мерзавцы от ее ножа не укроются.

— Тогда почему мы не заехали куда-нибудь перекусить, а жарим картошку?

— Потому что если бы я хоть где-то остановился, то ты бы сразу начала думать. И в этом случае тут бы уже не оказалась.

Она столкнулась взглядом со смеющимися глазами.

— То есть я тут потому, что не успела подумать?

— Конечно, — он дорезал картошку и вытер руки полотенцем. — Да перестань ты уже, умоляю. Мы держимся на расстоянии только благодаря твоим ненужным думам.

— Чего ты добиваешься, Вадим? — она даже о помидорке позабыла. Вместо ответа он только усмехнулся и сделал вид, что, кроме бутылки с растительным маслом, его ничто не занимает. — Затащить меня в постель, а потом потерять интерес?

— Давай проверим, — он повернул голову к ней вполоборота, но хитрую улыбку разглядеть позволил.

— Ну уж нет!

— Нет так нет. Оставайся сегодня на ночь у меня.

— Что? — Яна даже рассмеялась от неуместности озвученного предложения.

Теперь он смотрел на нее, оставив шипящую сковороду позади.

— Я предложил тебе переночевать сегодня тут. Ничего не будет, обещаю. И режь помидоры побыстрее, а то мы до салата не доживем.

Вместо этого Яна вообще отложила нож.

— Зачем ты просишь меня остаться, если ничего не будет? — ее на самом деле занимал этот вопрос.

Он легко пожал плечами:

— Чтобы ты привыкала ко мне. Чем больше времени мы проводим вместе, тем ближе становимся — разве ты этого не заметила?

Еще как заметила. Потому-то и старалась держаться подальше. Всегда, когда они оказывались где-нибудь наедине, атмосфера становилась странной, давящей, и тем самым порождала ненормальные разговоры — такие, как этот.

— Вадим, я обещаю подумать над возможностями при условии, если ты признаешься, что влюбился.

Он мог бы и соврать. Яна даже хотела, чтобы он соврал и после этого посчитать себя победительницей. И лишь потом она решит, что со своим призом будет делать.

— Яна, я обещаю подумать над возможностями. При том же условии.

Иногда у нее появлялось ощущение, что они играют во что-то очень похожее. Нет-нет, она ему определенно нравится — а иначе вряд ли бы он стал так напрягаться. Он одновременно и напирает, и оставляет полную свободу действий. И ведь мог бы подойти сейчас, обнять, притянуть к себе, но не делает даже шага. Это настолько очевидно, что у Яны появилось желание спровоцировать этот шаг. Проверить, что сильнее — его влечение, о котором он уже упоминал, или самоконтроль. Пока с явным перевесом побеждает второе, но только первое свидетельствовало бы о ее сокрушительной победе. Но она остановила внутренний порыв — если речь идет о страсти, то та непременно заявит о себе.

Запах жареной картошечки сводил с ума, но на вкус подгоревшая дребедень несколько разочаровывала. Яна не спешила критиковать, тем самым показав своему извечному обидчику положительный пример. Он же не стал озвучивать выводы о салате. При этом оба понимали причину затянувшегося за ужином молчания, и оттого стало только смешно. Ничто так не сближает людей, как совместное уничтожение совместно испорченного ужина.

И после Яна могла бы уйти, но каким-то образом оказалась перед телевизором, держа на коленях тазик с самодельным попкорном. Точно так же — слово за слово и шаг за шагом — она перемещалась из одной непонятной точки в другую. И началось с того, что в голове ее мелькнула мысль о крышке на кастрюле с попкорном, но была проигнорирована, а Вадим на что-то отвлекся. Зато когда со стороны плиты стало щелкать и стрелять, они синхронно спрятались за стол.