Несломленная - [26]

Когда мы в следующий раз приезжаем в «Уайт Сити», папа напоминает мне, что Лесли больше меня не тренирует и я должна ей об этом сообщить. Я не понимаю, почему он так решил – мы же с ней отлично сработались. Я несчастна, совершенно опустошена. Я лишаюсь своего единственного убежища – наших с Лесли путешествий по турнирам.

Без Лесли я остаюсь одна. Запутавшаяся и испуганная.

5. Бирмингем, 1999

Мартина Хингис приглашает нас с мамой в свой роскошный дом на окраине Цюриха. За последние несколько месяцев мы с ней пересекались в туре и обменивались приветствиями, но так близко нас свело наше общее агентство – Advantage International. Мартине нужен сильный спарринг для подготовки к грунтовому сезону, и это я. Она великодушно настояла, чтобы мы пожили у нее, а не заморачивались с гостиницей.

Отец остался дома с братом. За Саво я не боюсь – на него папа никогда не поднимает руку и вообще ведет себя с ним совершенно по-другому. Слава богу.

Мы с Мартиной много тренируемся и постоянно болтаем. Довольно быстро мы становимся подругами – ну, насколько это возможно в теннисе. Может, никто из австралийских игроков не хочет меня знать, но лучшей теннисистке мира я очень даже нравлюсь.

Мы много разговариваем. У нас много общего.

Как и меня, Мартину с детства воспитывали как будущую теннисистку. Мама Мартины Мелани тренирует ее с тех пор, как она только начала ходить.

В качестве еще одного спарринга для Мартины к нам присоединяется Надя Петрова – еще одна перспективная юниорка. Наши тренировки ведет Мелани, и я восхищена всем, что они с Мартиной говорят и делают. Я бы сказала, что Мартина очень умна. Пожалуй, даже гениальна. На корте она всегда сосредоточена и играет в первую очередь головой. В 1997-м, когда ей было 16, она стала самой молодой первой ракеткой мира и чемпионкой Уимблдона. В 1998-м она выиграла одиночный Australian Open и стала лишь третьей теннисисткой, одновременно возглавлявшей одиночный и парный рейтинги. Но при всех своих «Шлемах» и званиях за пределами корта она очень простая и искренняя, что впечатляет еще больше. К нам с мамой она исключительно добра.

Впрочем, как бы я ни восхищалась Мартиной и ее достижениями, я перед ней не благоговею. Отчасти потому, что у меня в голове звучат папины слова: «Не думай о том, с кем играешь, – говорил он мне тысячу раз. – Не смотри, кто с другой стороны корта, не думай о том, какой у нее рейтинг. Уважение к сопернице не должно перерастать в страх перед ней». При этом, запрещая мне трепетать перед соперницами, отец запрещает мне и недооценивать их.

С Мартиной очень легко. К концу нашего пребывания в Цюрихе мне кажется, что мы стали хорошими подругами. Но я уже знаю, что произойдет, когда мы разъедемся и будем пересекаться на турнирах: в действие опять вступят законы моего отца, и я не смогу продолжить дружить с Мартиной. Так что я наслаждаюсь ее компанией, пока могу.

В свободное время она катает нас по Цюриху и показывает достопримечательности – например, магазин макарунов.

– Ты должна их попробовать, – говорит она. – Лучше них ничего не бывает.

Когда я пробую этот сладкий воздушный бисквит, я понимаю, что она имеет в виду.

Еще мы гуляем, катаемся на велосипедах, ходим в кино и рестораны, а иногда просто ничего не делаем. Завтракаем, обедаем и ужинаем мы все вшестером: Мартина, мама, Мелани, отчим Мартины, Надя и я. За столом мы разговариваем о теннисе и жизни. Родители Мартины – очень добрые и радушные хозяева. Моя мама чувствует себя в этой компании на удивление комфортно. Как и я, она расслабляется, когда рядом нет отца. Вдвоем с мамой нам всегда отлично.

Тренировки с Мартиной и Надей были для меня очень полезны, но возвращение в тур оказывается сложной задачей. Переезжая между турнирами и меняя один крошечный номер на другой, мы с мамой будто движемся на ощупь. Особенно тяжело без тренера. Мама не очень разбирается в теннисе. Она почти не видела, как я играла в Австралии, потому что либо работала, либо сидела с Саво. Иногда, по указаниям отца она направляет меня и говорит, сколько и как мне тренироваться. В таком режиме я дохожу до нескольких четвертьфиналов WTA, что для 16 лет очень даже хорошо. Отец, впрочем, благополучно убеждает меня, что радоваться нечему. Вскоре я снова погружаюсь в тоску и одиночество.

Мое следующее выступление – Кубок Федерации-1999, где я провожу две одиночки и одну из них выигрываю – у австрийки Барбары Шетт. В этот раз атмосфера в сборной Австралии не такая прохладная, я нахожу общий язык с другими девочками. Еще я снова вижу Лесли – она по-прежнему капитан команды. К моему облегчению, между нами все отлично. Никакой неловкости нет, несмотря на то что мы больше не работаем вместе.

Отец постоянно названивает – не дает вздохнуть спокойно и нагнетает давление. Он дает указания, советы, инструкции, но на корте мне все равно очень одиноко. Когда я смотрю на трибуны, я не вижу там никого, кто мог бы меня направлять. Мама мне в теннисе не помощница. Мне остается только делать то, что я знаю, и в целом я справляюсь, но не феерю.

Я получаю wild card на свой второй Большой шлем – Открытый чемпионат Франции. В первом круге мне выпадает играть с француженкой Эммануэлль Куруше. Естественно, трибуны поддерживают ее неистово, а когда навылет пробиваю я, слышны только редкие вежливые хлопки. Моя соперница выигрывает первый сет на тай-брейке, но я беру второй – 6:3.