Доктор сказал санитару, чтобы Кину принесли легкий обед, и ушел, удовлетворенный тем, что его пациент вышел из комы без осложнений.
Мать вернулась в бурном возбуждении.
– Я не могла связаться с Николь – забыла о вечерних занятиях в школе танцев. Но я попросила Линду передать ей. Думаю, Николь навестит тебя завтра утром, Хоакин.
– А сейчас вечер? – спросил он. Искусственное освещение больничной палаты не позволяло определить время суток.
– Да, дорогой, и Николь придет домой не раньше половины одиннадцатого. А это слишком поздно, чтобы прийти сюда.
– Ты встречалась не только с Зоей, но и с матерью Николь?
– Конечно. Полиция сообщила каждой из нас об аварии – о том, что они догоняли угнанный автомобиль и вор, мчась на красный свет, врезался прямо в твою машину. Мы обе поспешили сюда, в больницу, и познакомились в комнате ожидания. Я должна сказать, что Линда была очень добра, поддерживала меня здесь и пригласила домой, чтобы я увиделась с внучкой.
– Николь тоже радушно приняла тебя? – Эвита услышала сомнение в его голосе.
– Николь не возражала, Хоакин, – после некоторого колебания осторожно ответила она. – Да и встречались мы с ней лишь мимоходом, когда она приходила сюда, чтобы сменить меня возле твоей кровати.
Кин посмотрел на голубую бабочку – его подарок возвратился к нему. Или же таким образом судьба замкнула круг, сведя вместе всех троих – Николь, Зою и его самого – на всю оставшуюся жизнь? Он не узнает этого, пока Николь не придет навестить его… если придет.
Николь остановилась возле палаты Кина, куда его перевели сегодня утром, и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Несколько последних дней, проведенных в ужасной неопределенности, открыли ей истину – за этой дверью находился ее любимый и единственный. Ей нужно просто войти в эту дверь и сказать ему, что она рада выйти за него замуж.
Она еще раз глубоко вдохнула и открыла дверь.
В ожидании Николь все ощущения Кина болезненно обострились. Звук открываемой двери отозвался в его ушах звучанием цимбал, а сердце пустилось вскачь, когда она вошла.
Так было и в тот раз, когда он впервые увидел ее в банке, где они оба работали семь лет назад. Длинные темные вьющиеся волосы придавали Николь волнующую чувственность. Зеленые глаза, затененные густыми ресницами, словно бросали вызов мужчинам. Идеальной формы рот с полными губами таил в себе обещание неземного наслаждения…
Это была его женщина… Он знал это тогда, знал и сейчас. Кин позволил ей уйти пять лет назад, но ему так и не удалось забыть ее. Он никогда и ни с кем не чувствовал себя таким живым. Он хотел ее, она была нужна ему, а значит, он должен вернуть ее.
На щеках Николь вспыхнул румянец. Он что, хочет смутить ее этим своим пристальным взглядом?
– Привет! – произнес Кин, тепло улыбаясь.
– Привет! – эхом откликнулась она и улыбнулась в ответ. – Я очень рада, что ты снова с нами, Кин, – добавила она.
С нами. Не со мной.
Но ведь она не хотела, чтобы он умер, чтобы навсегда исчез из ее жизни. И она не надела сегодня поношенные джинсы. Вместо обычной одежды, в которой она неизменно приезжала к нему в рамках их сделки, сейчас на ней был легкий зеленый топ, четко обрисовывающий ее прекрасную грудь, и свободная юбка в зелено-оранжево-коричневых тонах.
– Я рад видеть тебя такой… Ты прекрасно выглядишь, Николь, – заметил он.
– Я хочу поговорить с тобой, Кин, – сказала Николь решительно и направилась к стулу, стоявшему возле его кровати.
Кин уловил аромат ее духов и с удовольствием вдохнул его – он показался ему волшебным запахом надежды.
– Парусник Улисс составил мне компанию. Поблагодари Зою от меня.
Зеленые глаза открыто встретили его взгляд.
– Я пообещала взять ее с собой к тебе вечером, так что ты сможешь сам поблагодарить ее, Кин. Мне же надо поговорить с тобой о вещах, которые касаются только нас двоих.
Николь опустила ресницы, сделала глубокий вдох, явно готовясь к серьезному разговору. Затем подняла глаза и посмотрела ему прямо в лицо.
– Я повела себя по отношению к тебе бессовестно, Кин, – быстро произнесла она. – Пользуясь твоим… твоим желанием ко мне, я заставила тебя заплатить долги, не имеющие к тебе никакого отношения.
– В прошлом я причинил тебе сильную боль своей одержимостью заработать деньги, чтобы отдать людям то, что украл у них мой отец, – тихо сказал Кин. – Ты думаешь, я этого не понимаю, Николь?
– У тебя была веская причина, – возразила она.
– Я принес нас в жертву во имя того, чтобы залечить детскую травму.
– Твоя мать поддерживала тебя в этом.
– Дело не только в этом. Моя гордость требовала этого. Но в итоге я потерял больше, чем обрел, – печально произнес Кин. – Я не знаю, сможешь ли ты простить меня, Николь?
– Да, смогу, – убежденно ответила Николь и, немного поколебавшись, добавила: – А ты простишь меня за то, что я скрывала от тебя Зою?
– Моя вина несравнима с твоей.
– Нет, я поступила неправильно. Это подло и мстительно. Мне жаль… так жаль… – Она покачала головой. – Ты возвратил своей матери достойную жизнь. Ты вернул жизнь моей матери. А все, что сделала я… все время я жестоко осуждала тебя за то, что ты не… не…
