Трудная ситуация. Впрочем, с Николь всегда было непросто.
Автомобиль Кина уже стоял у входа. Швейцар открыл для Николь дверь с пассажирской стороны, она быстро скользнула в салон, села и, пристегнувшись ремнем безопасности, отвернулась от Кина.
Завтра будет новый день и все будет иначе, сказал себе Кин, едва сдерживая разочарование из-за того, как все обернулось. Он обошел машину и занял место водителя. Включив двигатель, он посмотрел на Николь, надеясь поймать ее взгляд. Не удалось. Отвернувшись, она смотрела в окошко, густые ресницы были опущены, но они не могли удержать слезы, которые просачивались из-под них и текли по щекам, оставляя мокрые блестящие дорожки.
Кин оторопел.
Никогда еще он не видел Николь в слезах. И понимая, что является их причиной, буквально ужаснулся. Что же такого он сказал, чтобы так огорчить ее? Что сделал? Он был так взволнован, что действовал почти автоматически – развернул машину и поехал в Барвуд. Невозможно было оставить Николь в таком состоянии – одинокой, печальной, потерянной, утратившей над собой контроль. Бесспорно, он не хотел ее обидеть, причинить ей боль – он преуспел в этом раньше. Может быть, его заверения о том, что на этот раз все будет по-другому, показались Николь пустыми словами? А почему она должна верить ему, если опыт их прежних отношений показал, что его интересовали только собственные желания.
Вдруг Кин услышал, как взвыла сирена, и быстро взглянул на спидометр, опасаясь, что отвлекшись на свои мысли, мог превысить скорость. Нет, со скоростью все в порядке. Алкоголь он тоже не употреблял. Может быть, это звук сирены «скорой помощи», а не полицейской машины? Если это так, ему необходимо уступить дорогу, перестроиться в другой ряд. Однако в зеркале заднего вида не было видно никакого автомобиля с мигалкой, хотя звук приближался. Вероятно, машина едет по близлежащей улице. Кин внезапно подумал о Зое, переболевшей менингитом. Ее, наверное, также спешно везли в больницу с сиреной.
Кину не надо было останавливаться на перекрестке – для него горел зеленый свет. Впереди и позади него двигались другие машины. Он продолжал думать о дочери, о которой не знал, о потерянных годах, о будущем и о том, как бы он хотел теперь жить, и не заметил мчавшийся прямо на красный свет автомобиль, а когда увидел, было уже поздно. В долю секунды он понял, что тот сейчас врежется в его «ауди». Затем послышался удар и… свет померк.
Боль.
Николь боролась с ее накатами, что-то заставляло ее сопротивляться из последних сил. Это что-то она должна была непременно вспомнить, но голова сильно кружилась, и Николь никак не удавалось сосредоточиться. Лицо было мокрым. Ее охватила паника. Она тонула?
Николь распахнула глаза и смутно увидела женщину, окунающую кусочек ткани в чашу на подносе.
– О! Вы очнулись. Надо смыть кровь с вашего лица, – сказала женщина, мягко касаясь влажной тряпочкой головы Николь. – Боюсь, придется наложить несколько швов.
Раненая голова…
Николь попыталась спросить, что произошло, но язык отказывался слушаться ее.
Женщина достала из бумажного стаканчика на подносе кусочек льда и положила его в рот Николь.
– Пока лучше не пить воду, поскольку вам должны скоро сделать рентген.
Итак, она в больнице, у нее ранена голова, и ей требуется рентген. Когда от кусочка льда горло немного смочилось, Николь смогла выдавить:
– Как… почему?..
– Вы попали в автомобильную аварию, милая.
Автомобильная авария? Куда она ехала? Зачем? Постепенно в голове стало проясняться: ссора в отеле; Кин, настаивающий на том, чтобы самому отвезти ее домой… Николь вспомнила, что молча плакала, сидя в автомобиле, но никак не могла вспомнить саму аварию: где это случилось, как, а главное – что с Кином? Николь охватила такая паника, будто внутри вот-вот взорвется бомба. Кин должен быть здесь, с ней, если только он не…
– Кин… Он тоже ранен? – Она вцепилась в руку медсестры.
– Кто, милая?
– Кин Сола. Он был со мной, вел машину.
Медсестра покачала головой.
– Я не знаю. В этом отделении больницы его нет.
– Какое отделение? Где я?
– Отделение экстренной помощи больницы Св. Винсента.
– Который час?
Медсестра посмотрела на часы.
– Почти половина третьего утра.
Они покинули отель в полночь. Прошло не так много времени. Грудь Николь сдавило так, что она с трудом произносила слова.
– Если он ранен, его тоже должны были привезти сюда? – требовала она ответа.
– Простите, я ничего не знаю о нем.
– Вы должны узнать о Кине Сола. Пожалуйста.
– Вас скоро будет осматривать доктор, – уклончиво ответила сестра. – Вы можете спросить у него о вашем друге.
Считая вопрос исчерпанным, она осторожно высвободила руку из цепкой хватки Николь и вернулась к своему делу – промокать влажной салфеткой раненую голову Николь.
Паника, охватившая Николь, усилила головную боль. Болело все тело.
– Он мой жених, отец моей дочери.
А это значит, что Кин – ее ближайший родственник и она имеет право знать, что с ним. Он не мог погибнуть! Только не Кин! Он всегда был борцом. Победителем.
Николь снова ухватилась за руку медсестры.
– Оставьте это!
Нахмурившись, сестра попыталась урезонить пациентку.
