Нескромное пари - [19]

Петь-то я умею, думал тогда про себя Флин, — но это всегда заставляло его чувствовать себя как-то неловко, особенно когда он в компании из четырех человек был единственным мужчиной. Лиз начала первый «песенный круг»: «Лондон пылает, Лондон в огне».

Потом Алиса пропела ту же самую строчку, пока Лиз выводила вторую: «Пожарные машины, машины вызывай».

В тот момент, когда должен был вступить Флин, все — Лиз, Алиса и Поппи — смотрели на него в зеркало и радостно кивали ему. И вот, когда он должен был открыть рот и запеть, он не мог выдавить ни звука от смущения.

— Ну давай, твоя очередь вступать, — сказала Алиса, все еще пытаясь приободрить его.

— Вообще-то, я неважно пою.

Флин понимал, что это прозвучало не очень убедительно.

— Ерунда, чтобы спеть эту песню, быть профессиональным исполнителем вовсе необязательно, — насмехалась над ним Лиз.

— Начинай, Флин, это же так весело, честное слово.

Черная туча отчаяния заволокла небо над его головой, а потом окутала его со всех сторон. И из глубины этой тучи он затянул наконец свою строчку.

— Ну вот. Ничего сложного, правда? — одобряюще улыбнулась ему Поппи.

— Только вот когда поешь, лучше не фальшивить. Так звучит гораздо приятнее.

— Мама, ну что ты придираешься к нему! Пусть Флин поет так, как ему нравится. Так, какую поем дальше?

Следующий «круг» был гораздо более сложным для исполнения, и Флин, как ни пытался, никак не мог вступить вовремя.

— Слушайте, извините меня, но я только порчу вам все веселье, так что пойте без меня. Я просто послушаю, как это правильно делается, — взмолился он.

Решив, что Флин — дело пропащее и что любые последующие попытки принудить его ничем хорошим не увенчаются, они наконец оставили его в покое и продолжили свое песенное соревнование, все более усложняя последовательность песенных строчек. Флин кусал ногти и рассеянно наблюдал тасканские виды, проносившиеся за окном, осознавая, что его неделя из обычного ада превращается в какой-то сюрреалистический ужас.

— Господи, это звучит просто ужасно, — признала Джессика, в очередной раз во весь голос рассмеявшись, пока Флин рассказывал свою печальную историю. — С какой стати ты вообще с ними таскался. Придумал бы что-то, что бы тебе понравилось.

— Мне не хотелось показаться неотесанным мужланом, но после Дня Круговорота Песнопений я решил, что мне надо от всего этого отдохнуть, и плевать, обидятся они или нет.

— И что, они обиделись?

— Ни капельки. Мне с самого начала надо было отказаться от всех этих экскурсионных вылазок.

— А в какой момент ты потерял свою кредитную карту?

— В тот самый день, когда открестился от всех этих экскурсий, — вздохнул Флин.

Оказывается, тогдашней поездкой его несчастья не закончились. На следующий день Лиз решила, что им нужно съездить в церковь Санта-Крус во Флоренции, а потом провести остаток дня в галерее Уффици. Флин отказался от осмотра обеих достопримечательностей, но поехал вместе со всеми во Флоренцию. Послонявшись в одиночестве по городу, он направился в кафе-бар, располагавшийся на главной площади города, и завел беседу с двумя молоденькими девушками, которые только что окончили старшую школу и отдыхали перед началом учебного года в колледже.

— Это, наверное, было очень весело? — предположила Джессика.

— Еще как весело. Они очень воодушевились, когда я рассказал им, где работаю. В общем, я немного перед ними порисовался. Но они тоже заставили меня расчувствоваться. Они так возбужденно болтали в предвкушении веселых и свободных деньков, которые им предстоит провести в колледже. Как же мне хотелось быть на четыре года младше и сидеть за столиком вместе с моими друзьями, и чтобы у меня ни перед кем не было никаких обязательств! Мне до смерти надоело быть взрослым и постоянно за что-то отвечать, постоянно переживать насчет работы, денег. Мне так нравилось быть беззаботным, ленивым студентом.

— Да уж, но когда мы были младше, мы никак дождаться не могли, когда же наконец станем взрослыми. Я это очень хорошо помню, — улыбнулась Джессика.

— Н-да, ты права, конечно.

Какое-то время Флин сидел молча, а потом продолжил:

— Как бы то ни было, мы там хорошенько нарезались, особенно та девушка, что опрокинула на меня бокал вина. Ее подруга решила, что надо бы отвести ее назад в отель, а я остался в баре, чтобы пропустить еще пару стаканчиков. У меня между ног все брюки были мокрыми от вина, и мне не хотелось вставать из-за стола, пока они не высохнут.

К тому моменту он и сам порядком захмелел, его клонило в сон — солнце пекло нещадно, — а потому он встал и пошел в парк, чтобы подремать в тени какого-нибудь дерева. Ему просто хотелось поспать часок-другой, но когда он проснулся, то понял, что уже вечер и он должен был вернуться к месту встречи с родителями Поппи несколько часов назад. И конечно, он подскочил как ошпаренный и стремглав бросился к тому месту, но там уже никого не было, ни одной машины. И что в такой ситуации ему было делать?

— И как ты поступил?

— Запаниковал, — сознался Флин.

Это было сущей правдой. Он удивительно ясно помнил все, что с ним в тот момент происходило. Мозги начинали закипать от потока мыслей, спровоцированного нависшей над ним угрозой. Флин продумывал все новые и новые варианты спасения, но все они ни на что не годились. Он не знал номера телефона дома, в котором остановился: когда он приехал в Италию, ему и в голову не приходило, что такое с ним может случиться. Адреса он тоже не знал, но был уверен, что сможет найти дорогу. Наверное. Местечко называется Монтефьёри. Ну, или что-то вроде того. Надо найти банкомат, снять немного денег, поймать такси и надеяться, что шофер хоть чуточку говорит по-английски и доставит его до места. Это, конечно, влетит ему в копеечку, но другого выхода Флин не видел. Раздумывая, ищут ли его друзья, обратились ли они за помощью в полицию, он пытался представить, что бы он делал на их месте. Но он абсолютно не в состоянии был думать.