Несколько зеленых листьев - [9]

Право на эту ежегодную прогулку было даровано в семнадцатом столетии, объяснил ей священник местного прихода Том Дэгнелл. Это был высокий, обладающий аскетически приятной внешностью человек, однако в его карих глазах отсутствовало то трогательно-собачье выражение, что так часто связывается с этим цветом. Поскольку он был вдовцом, то старался поменьше общаться с одинокими женщинами, но Эмма была дочерью его давнего друга Беатрис Ховик и принадлежала к тому типу женщин, которые, по мнению дамских журналов, «начали пользоваться успехом», о чем Том, разумеется, и не подозревал. Он видел в ней лишь здравомыслящую тридцати с лишним лет особу, темноволосую, худенькую, с кем, наверное, можно поделиться мыслями о местной истории, предмете его глубокого интереса и страсти. Кроме того, она совсем недавно поселилась в принадлежащем ее матери доме, и он, как местный ректор, счел своей прямой обязанностью проявить к ней особое внимание.

— Деревенские жители до сих пор имеют право «собирать хворост для растопки собственных печей», как было сформулировано в старинном указе, но в наши дни они почему-то не проявляют энтузиазма на сей счет, — усмехнулся он.

— У большинства в домах центральное отопление, либо, когда становится холодно, включаются электрокамины, — сказала старшая сестра ректора Дафна, женщина пятидесяти пяти лет с красновато-обветренной кожей лица и седыми растрепанными волосами. Произнесла она эти слова со значением, ибо в доме приходского священника не было центрального отопления, но не только поэтому ежегодная поездка в Грецию была наиболее привлекательным времяпровождением в ее жизни. Она догнала Эмму и брата и принялась расспрашивать Эмму, хорошо ли та устроилась и нравится ли ей сельская жизнь. Эмма сказала, что на эти вопросы пока трудно ответить.

Позади них шагал светловолосый, похожий на плюшевого медвежонка, с доброжелательным выражением на лице Мартин Шрабсоул, младший в медицинском тандеме, возглавляемом старым доктором Геллибрандом, который уже не участвовал в таких мероприятиях, как прогулка по окрестностям, хотя часто рекомендовал их своим пациентам. Жена Мартина Эвис шла на несколько шагов впереди него, что было, по мнению некоторых, весьма характерно для их брака. Высокая интересная молодая женщина, она посвятила себя общественной деятельности, любила делать добро и даже сейчас решительно расправлялась палкой с лезущими на тропинку сорняками.

— Дороге полагается быть чистой, — горячо уверяла она. — А она вот-вот зарастет крапивой.

— Крапива, между прочим, весьма полезна, — возразила мисс Оливия Ли, одна из самых давних жительниц поселка, о чем она не уставала напоминать, заставших прежние времена, когда в усадьбе обитала еще семья де Тэнкервиллов и гувернанткой у девочек была мисс Верикер. С тех пор поместье несколько раз переходило из рук в руки, а поскольку его нынешний владелец почти не имел влияния на жизнь в поселке, то, естественно, интерес к усадьбе был сосредоточен на прошлом.

— Крапива? Пожалуй, да, — учтиво обернулась к ней Эмма. Ей еще не довелось разговаривать с мисс Ли, она только слышала, как та пела в церкви; голос ее то взвивался, то падал, ухая на манер совы или какой-нибудь другой ночной птицы. — Если ее сварить, наверное, она похожа на шпинат, да? — неуверенно добавила она: какие еще сюрпризы преподнесет ей жизнь в провинции? — О, это и есть усадьба? — Она остановилась и принялась разглядывать вдруг открывшееся взору строение из серого камня. В окнах не было ни малейшего признака жизни, а ей так хотелось увидеть что-нибудь, принадлежащее владельцам, пусть хоть вывешенное для просушки белье. Но окна были неприветливы, как закрытые глаза.

— Сэр Майлс в отсутствии, — объяснил Том. — Он обычно старается не бывать здесь во время ежегодной прогулки. Во всяком случае, он больше интересуется охотой.

— Он избегает нас? — поразилась Эмма.

— Ну, не нас лично, но ведь сюда скоро явится толпа деревенских, они тоже приходят гулять.

В эту минуту на террасе возникла фигура, но это был всего лишь мистер Суэйн, управляющий, который явно обрадовался, различив в группе гуляющих таких чрезвычайно уважаемых людей да еще в сопровождении приходского священника и одного из врачей, которые ни в коем случае не сделают шага дальше; чем положено, и не позволят себе ничего лишнего.

— Отличный день для прогулки, — крикнул Том.

— Еще бы, ведь пасха нынче была поздней, — откликнулся мистер Суэйн таким тоном, словно поздний приход пасхи был заслугой Тома, а может и на самом деле думая, что Том волен устанавливать дату праздника.

— Чудесные у вас нарциссы в этом году, — заметила мисс Ли тоже таким тоном, словно дар природы был заслугой управляющего.

— Да, нам, пожалуй, есть, чем гордиться, — согласился мистер Суэйн.

Эмма бросила на цветы беглый взгляд. Ей начали надоедать нарциссы. Вордсвортовским восхищением перед ними злоупотребляют, казалось ей; мало того что ими набиты битком сады при коттеджах, теперь целые полчища желтых цветов атаковали рощи и парки. Куда больше по душе ей был зимний пейзаж, когда в рощах были лишь застывшие силуэты деревьев с облетевшей листвой… Но тут ход ее мыслей перебила сестра ректора: